Война миров читать полностью он лит. Герберт УэллсВойна миров. Чудесное посещение. Плавились металл и камень

; марсиане легко побеждают британскую армию и массово истребляют людей, но сами становятся жертвами болезни, вызванной земными бактериями.

На момент публикации «Война миров» представляла собой необычное воплощение популярной в то время в Великобритании «литературы вторжения (англ.) русск. », в котором вместо реальных европейских держав стране угрожал фантастический враг - марсиане. Критики интерпретировали роман как комментарий по поводу эволюционного учения , британского империализма и в целом страхов, предрассудков и стереотипов викторианской эпохи ; книгу описывали как «научный роман », как и предыдущий роман Уэллса - «Машина времени ».

«Война миров» сохраняла популярность в течение всего XX века, выдержав множество изданий на множестве языков мира; по её мотивам выпускались фильмы, музыкальные альбомы, радиопостановки, комиксы и многие другие произведения. Особую известность получила американская радиопостановка романа 1938 года , стилизованная под выпуск новостей и вызвавшая массовую панику среди слушателей. «Война миров» является одной из классических книг в жанре научной фантастики , оказавшей огромное влияние на жанр в целом. Описания фантастических технологий в романе, предвосхищавшие развитие военной и космической техники в XX веке, повлияли и на развитие реальной науки - так, один из пионеров ракетостроения Роберт Годдард утверждал, что именно «Война миров» вызвала у него интерес к освоению космоса.

Издание

Впервые журнальный текст романа появился в издании «Pearson’s magazine» в апреле 1897 .

Роман вышел отдельной книгой в феврале 1898 года в издательстве Heinemann.

Сюжет

Повествование ведётся от первого лица безымянного главного героя, жителя викторианской Англии начала XX века .

Первым, кто обнаружил образовавшуюся на месте падения на Хорселлской пустоши воронку и приблизился к ней и к упавшему телу, был астроном Оджилви . Несомненно, объект имел искусственное происхождение, поскольку был правильной цилиндрической формы. После охлаждения снаряда из него выбрались разумные существа - пришельцы с Марса. Несколько сотен собравшихся землян в страхе разбежались. Марсиане, едва выбравшись из летательного аппарата, начали сборку неких устройств. Дальнейшие события показали их враждебные намерения. Подоспевшие парламентёры и ближайшие зрители приготовлений марсиан были уничтожены неведомым для землян оружием - тепловым лучом . Общественное мнение не оценило серьёзность угрозы (считалось, что марсиане не смогут передвигаться ввиду земного тяготения), но военные начали оцеплять место приземления. Однако марсиане смогли собрать свои средства передвижения.

Марсиане начали захват Англии. Их межпланетные аппараты падали на её поверхность один за другим. Всего упало 10 цилиндров. Безымянный рассказчик, главный герой, спасается бегством, но очень скоро практически вся южная Англия и предместья Лондона оказываются под контролем захватчиков. Оружие военных оказывается бессильным против них, удаётся уничтожить лишь один треножник орудийным выстрелом прямой наводкой, ещё двое гибнут на морском берегу в бою с миноносцем. Пришельцы, передвигаясь на треножниках, пользуясь тепловыми лучами и чёрным дымом (химическим оружием), обращают в бегство и уничтожают правительственные войска и захватывают Лондон .

Рассказчик пробирается по оккупированной стране. Марсианский летательный снаряд (пятый из 10) падает рядом с домом, где он остановился на ночлег, и ему приходится две недели прятаться в погребе вместе с лишившимся разума священником, страдая от голода и жажды. Он наблюдает жизнь марсиан вблизи. Чудом избежав столкновения с пришельцами, главный герой покидает убежище и добирается до Лондона.

Город опустел, на улицах лежат тела погибших, которые никто не убирает. Здесь герой обнаруживает, что марсиане остановили свой захват страны и всего мира. Как показали дальнейшие исследования, инопланетных захватчиков поразили земные болезнетворные микроорганизмы , против которых у марсиан не было иммунитета . Война окончилась, Англия начинает постепенно восстанавливаться после катастрофы, главный герой счастливо обнаруживает свою жену живой и невредимой.

С момента приземления первого цилиндра марсиан до их гибели на улицах Лондона согласно сюжету книги проходит 21 день.

Марсиане

Существа, называемые в тексте книги как марсиане , дышат атмосферным воздухом. Они с трудом передвигаются в условиях земной гравитации и имеют отталкивающий, с точки зрения землян, вид.

Большая сероватая круглая туша, величиной, пожалуй, с медведя, медленно, с трудом вылезала из цилиндра. Высунувшись на свет, она залоснилась, точно мокрый ремень. Два больших темных глаза пристально смотрели на меня. У чудовища была круглая голова и, если можно так выразиться, лицо. Под глазами находился рот, края которого двигались и дрожали, выпуская слюну. Чудовище тяжело дышало, и все его тело судорожно пульсировало. Одно его тонкое щупальце упиралось в край цилиндра, другим оно размахивало в воздухе.

Марсиане не имеют собственной пищеварительной системы и питаются кровью, которую выкачивают из людей и вливают в свою кровеносную систему. Марсиане бесполые существа и размножаются почкованием . В тексте книги Уэллс предполагает, что предсказуемое развитие человека в ходе эволюции может привести к тому что все «ненужные» органы (пищеварительная система, органы внутренней секреции) отомрут и останется собственно один мозг , так же как и у марсиан. Повествователь говорит, что марсианам тяжело было передвигаться по земной поверхности, что связано, по его мнению, с тем, что притяжение Земли гораздо больше, чем Марса. Марсиане также общаются при помощи звуков. Как предполагает автор, они обладают телепатическими способностями . .

После вымирания марсиан на их базе были обнаружены существа, похожие на человека. Автор делает вывод, что на Марсе гуманоидные существа являются чем-то вроде скота. Марсиане их выращивают, чтобы питаться их кровью. Этих существ они взяли с собой в снаряды на время полета к Земле.

Причину, из-за которой марсиане начали агрессивный захват Земли, автор описывает как тяжёлые условия жизни на Марсе: понижение средней температуры на планете, наступление льдов, разрежение атмосферы, пригодной для дыхания. Технология марсиан намного опережает земную технологию начала XX века . Любопытно отметить, что марсиане Уэллса не знают колеса и в их механизмах практически нет вращения вокруг оси.

Образ марсианина как бесстрастного, рационального и бездуховного существа, рассматривающего землян только как объект истребления и употребления в пищу, впервые был подготовлен в более раннем произведении Уэллса «Человек миллионного года» .

История создания

«Война миров» - четвёртый роман Герберта Уэллса, и относится к его ранним произведениям. Как признают исследователи творчества, идея книги носилась в воздухе, и Уэллс был вдохновлён несколькими обстоятельствами, совпавшими в конце XIX века . В и в 1892 году астрономы имели возможность детально наблюдать Марс во время его великого противостояния. Именно тогда были открыты спутники Марса, достаточно детально изучены полярные шапки и система так называемых каналов на поверхности планеты. В 1896 году известный астроном Персиваль Ловелл опубликовал книгу, где высказал предположение о возможности существования жизни на Марсе .

Исследования астрономов произвели большое впечатление на Уэллса и серьёзно повлияли на сюжет будущей книги. Впоследствии Уэллс продолжал интересоваться темой Красной планеты и в 1908 году даже опубликовал статью «Существа, которые живут на Марсе» .

Другое обстоятельство - это изменения в мировой геополитике , объединение и милитаризация Германии . Также следует отметить, что в конце XIX века люди по существу впервые стали замечать последствия разрушительного воздействия на биосферу: к 1898 году популяция американского бизона была почти полностью истреблена человеком. Эти настроения также нашли своё отражение в романе . Рассказчик даже осторожно предлагает читателю поразмыслить, не производят ли его собратья то же впечатление на животных и «дикарей», что марсиане произвели на англичан.

Критика

Книга Уэллса считается первой, где была открыта тема вторжения враждебных пришельцев с другой планеты, которая стала чрезвычайно популярна в мировой научной фантастике XX века .

Сразу после первого издания книга Уэллса произвела большое впечатление на читающую общественность. Роман был воспринят как жёсткая критика имперской колонизаторской политики Великобритании .

В произведении мастерски рисуется панорама характеров и реакции человеческого индивидуума на холодную и бесчувственную угрозу инопланетного вторжения. Писатель ставит фундаментальные вопросы о том, куда может завести однобокая технологическая эволюция разума .

Влияние на мировую науку и культуру

Первое вольное продолжение, роман Гаррета П. Сёвисса «Эдисоновское завоевание Марса» («Edison’s Conquest of Mars»), вышел в США уже в 1898 году . Лазарь Лагин написал альтернативный взгляд на «Войну миров» - повесть «Майор Велл Эндъю», в которой главный герой - предатель, перешедший на сторону марсиан.

Многие писатели-фантасты и критики признавали значительное влияние Уэллса и его «Войны миров» на их творчество. Борис Стругацкий писал о том, что роман Уэллса оказал сильнейшее - прямое либо косвенное - влияние на мировую фантастику XX века вообще и на отечественную фантастику в особенности .

Повесть братьев Стругацких «Второе нашествие марсиан» своего рода современное переосмысление сюжета Уэллса, в котором конформизм землян, не желающих замечать захвата планеты марсианами, доведён до абсурда .

Известный американский учёный Роберт Годдард признавался, что начал заниматься ракетостроением под впечатлением книг Уэллса .

Роман Уэллса неоднократно переиздавался (первое переиздание было уже в 1898 году), переведён на множество языков Земли, стал основой многих фильмов, спектаклей, комиксов, сериалов и компьютерных игр .

Британский писатель-фантаст Кристофер Прист в 1976 году написал роман «Машина пространства», являющийся фанфиком-сиквелом сразу двух романов Уэллса - «Войны миров» и «Машины времени». Главный герой и его подруга - ассистент создателя машины времени - с помощью усовершенствованного варианта машины, способной преодолевать и пространство, попадают на Марс, где вступают в контакт с человекоподобной расой, порабощённой головоногими марсианами, принимают участие в марсианских войнах и готовящейся революции, потом им удаётся проникнуть в один из снарядов и вернуться на Землю.

Технические и смысловые неточности

Экранизации и постановки

Значительный резонанс и большое влияние имела поставленная в 1938 году Орсоном Уэллсом радиопостановка романа , первая часть которой была стилизована под «репортаж в прямом эфире» об инопланетном вторжении и, по сообщениям СМИ, вызвала панику в ряде районов США . По данным современных историков, в действительности паники не было, а история была раздута американскими газетами в качестве курьёзного факта и примера безответственности радиостанций (к тому моменту радиостанции стали серьёзным конкурентом газет).

В адаптациях используются различные даты вторжения, но основная идея остаётся неизменной. Классическим является фильм 1953 года . Марсиане в фильме передвигаются при помощи летающих тарелок.

В 2005 году вышли две экранизации книги «Война миров » режиссёра Тимоти Хайнса и «Война миров » Стивена Спилберга . В голливудском фильме Спилберга играли Том Круз , Джастин Чэтвин и Дакота Фэннинг , премьера фильма в кинотеатрах состоялась 29 июня 2005 года . Сюжет фильма отличается от романа тем, что действие происходит в наши дни и в США, а не в Англии, машинерия марсиан прибывает не из космоса, а находится глубоко под землёй в законсервированном состоянии, а марсиане попадают на Землю (точнее, под землю, в свои аппараты) в каких-то капсулах передвигавшихся с помощью искусственных молний во время аномальной грозы, марсианские треножники атаковали с помощью усовершенствованного лазерного оружия, а сами аппараты были оснащены защитным экраном. У марсиан было две ноги две руки и две вспомогательных конечности, а не голова с щупальцами.

В 2012 году был создан мультфильм «Война миров: Голиаф», где описывается продолжение романа. Действия фильма происходит в 1914 году, когда должна была начаться Первая мировая война. После атаки марсиан прошло 15 лет, за эти годы у землян появилось более мощное оружие и авиация, нежели в реальности. Во время второй атаки марсиане используют не только треножники, но и истребители и гигантские боевые корабли.

В 2013 году телестудиями Entertainment One Television и Impossiblepictures Ltd. на телеканале History Channel был показан псевдодокументальный фильм «Великая Марсианская война 1913-1917» (The Great Martian War 1913-1917), рассказывающий выдуманную историю о противостоянии инопланетному вторжению в указанный период. Воспроизводимые бои между инопланетной расой и землянами напоминают персонажей уэллсовской «Войны миров».

В 2019 году выходит мини-сериал «Война миров ».

См. также

Примечания

1. TWOFTW online project ссылка от 7 октября
2. Видимо, события происходят около 1900 года. В тексте книги описано противостояние Марса 1894 года. И затем следует фраза Гроза разразилась над нами шесть лет назад. Когда Марс приблизился к противостоянию (глава I - Накануне войны ). На самом деле

Герберт Уэллс

Война миров

Моему брату Фрэнку Уэллсу, который подал мне мысль об этой книге

Книга первая

ПРИБЫТИЕ МАРСИАН

Глава 1. Накануне войны

Никто не поверил бы в последние годы девятнадцатого столетия, что за жизнью человечества зорко и внимательно следили существа более развитые, чем человек, хотя такие же смертные, как и он; что в то время как люди занимались делами, их исследовали и изучали, может быть, так же внимательно, как человек изучает тварей, кишащих и размножающихся в капле воды. С бесконечным самодовольством сновали люди по земле, занятые своими делишками, уверенные в своей власти над материей. Возможно, что инфузория под микроскопом делает то же самое. Никому не приходило в голову, что более старые миры пространства - источник опасности для человеческого рода; сама мысль о какой-либо жизни на них казалась невозможной и невероятной. Забавно вспомнить некоторые общепринятые тогдашние взгляды. Самое большое допускалось, что на Марсе могут жить другие люди, может быть, низшие, чем мы, но готовые нас дружески встретить. А между тем через бездну пространства на Землю смотрели глазами, полными зависти, существа, превосходившие нас высокоразвитым холодным бесчувственным интеллектом настолько, насколько мы превосходим вымерших животных, и медленно, но верно осуществляли свои враждебные нам планы. На заре двадцатого века эта иллюзия была разрушена.

Планета Марс - мне едва ли нужно напоминать об этом читателю - вращается вокруг Солнца в среднем на расстоянии 140 000 000 миль, получает от него вдвое меньше тепла и света, чем наш мир. Марс должен быть, если верна гипотеза о туманностях, старше нашей Земли, жизнь на поверхности Марса началась задолго до окончательного формирования Земли. Тот факт, что масса Марса в семь раз меньше земной, должен был ускорить процессы его охлаждения до температуры, при которой могла начаться жизнь. На Марсе есть воздух, вода и все необходимое для поддержания органической жизни.

Но человек так тщеславен и так ослеплен своим тщеславием, что никто из писателей до самого конца девятнадцатого века не писал о том, что разумная жизнь там, возможно, намного опередила земную. Также не принимали во внимание, что раз Марс старше Земли и своей поверхностью, равной четвертой части земной, дальше отстоит от Солнца, то, следовательно, и жизнь на нем не только дальше от своего начала, но и ближе к своему концу.

Вековое охлаждение, которое когда-нибудь должно остудить и нашу планету, у нашего соседа, без сомнения, зашло гораздо дальше. Хотя во многом еще условия жизни на Марсе остаются для нас тайной, но мы уже знаем, что даже в экваториальном его поясе средняя дневная температура такая же, как и у нас в самую холодную зиму. Его атмосфера гораздо более разрежена, чем земная. Его усыхающие океаны покрывают только треть всей его поверхности; вследствие медленного круговорота времен года около каждого из его полюсов собираются огромные снежные массы и, тая, периодически затопляют его умеренные пояса. Последняя стадия истощения планеты, для нас еще бесконечно далекая, сделалась проблемой настоящего для обитателей Марса. Под давлением неотложной необходимости их интеллект стал работать более усиленно, воля закалялась, могущество росло. И, глядя в мировое пространство, вооруженные такими инструментами и знаниями, о которых мы только можем мечтать, они видели невдалеке от себя, всего за 35 000 000 миль по направлению к Солнцу, утреннюю звезду надежды, нашу более теплую планету, зеленоватую от растительности, серую от водяных пространств, с туманной атмосферой, красноречиво свидетельствующей о плодородии, с поблескивающими сквозь облачную завесу широкими кусками населенных материков и узкими, кишащими судами морями.

Мы, люди, существа, населяющие Землю, должны были казаться им такими же чуждыми и неразвитыми, как нам - обезьяны и лемуры. Мы знаем, что жизнь - это непрерывная борьба за существование, и на Марсе, очевидно, думают то же самое. Их мир начал уже охлаждаться, а на Земле все еще кишит жизнь каких-то низших тварей. Завоевать новый мир - в этом их единственное спасение от неуклонно надвигающейся гибели.

Прежде чем судить их слишком строго, мы должны припомнить, как беспощадно уничтожали сами люди не только животных, таких, как исчезнувшие бизон и додо, но и себе подобных представителей низших рас. Жители Тасмании, например, были совершенно уничтожены в течение пятидесяти лет в истребительной войне, затеянной европейскими эмигрантами. Разве мы сами такие апостолы милосердия, что можем возмущаться марсианами, действовавшими в том же духе?

Марсиане, повидимому, рассчитали свой спуск с удивительной точностью - их математические познания, очевидно, превосходят наши - и выполнили свои приготовления очень согласованно. Если бы наши инструменты были более совершенны, то мы могли бы заметить надвигавшуюся грозу задолго до конца девятнадцатого столетия. Ученые вроде Скиапарелли наблюдали красную планету - странно, между прочим, что в течение многих веков Марс считался звездой войны, - но им не удавалось разъяснить те явления, которые они умели так хорошо заносить на карты.

В течение всего этого времени марсиане, очевидно, делали свои приготовления.

Во время противостояния в 1894 году на освещенной части диска был виден сильный свет, замеченный сначала обсерваторией в Ликке, затем Перротеном в Ницце и другими наблюдателями. Английские читатели впервые узнали об этом из журнала «Nature» от 2 августа. Я склонен думать, что это явление было выстрелом из громадной пушки, поставленной в глубине шахты на Марсе, откуда обстреливали Землю.

Подобное странное явление, до сих пор, впрочем, необъяснимое, наблюдалось вблизи места этого взрыва в течение двух следующих противостояний.

Гроза разразилась над нами шесть лет назад. Когда Марс приблизился к противостоянию, Ловелл с Явы передал по телеграфу астрономам удивительное сообщение о громадном взрыве раскаленного газа на планете. Это случилось около полуночи; спектроскоп, к помощи которого он тут же прибегнул, обнаружил массу горящих газов, главным образом водорода, двигавшуюся к Земле с ужасающей быстротой. Этот поток огня перестал быть видимым около четверти первого. Ловелл сравнил его с колоссальной вспышкой пламени, вырвавшегося внезапно из планеты, «как взрыв из орудия».

Сравнение было удачное. Однако в газетах на следующий день не было никаких сообщений об этом, если не считать небольшой заметки в «Дейли телеграф», и мир ничего не узнал об этой самой серьезной из всех опасностей, когда-либо угрожавших человечеству. Я тоже, вероятно, ничего не узнал бы об извержении, если бы не встретился с Огилви, известным астрономом, в Оттершоу. Он был очень заинтересован этим сообщением и в большом волнении пригласил меня принять участие в его наблюдениях за красной планетой.

Герберт Уэллс

Война миров

Моему брату Фрэнку Уэллсу, который подал мне мысль об этой книге.

Но кто живет в этих мирах, если они обитаемы?.. Мы или они Владыки Мира? Разве все предназначено для человека?

Кеплер (Приведено у Бертона в «Анатомии меланхолии»)

Часть первая

«Прибытие марсиан»

1. Накануне войны

Никто не поверил бы в последние годы девятнадцатого столетия, что за всем происходящим на Земле зорко и внимательно следят существа более развитые, чем человек, хотя такие же смертные, как и он; что в то время, как люди занимались своими делами, их исследовали и изучали, может быть, так же тщательно, как человек в микроскоп изучает эфемерных тварей, кишащих и размножающихся в капле воды. С бесконечным самодовольством сновали люди по всему земному шару, занятые своими делишками, уверенные в своей власти над материей. Возможно, что инфузория под микроскопом ведет себя так же. Никому не приходило в голову, что более старые миры вселенной – источник опасности для человеческого рода; самая мысль о какой-либо жизни на них казалась недопустимой и невероятной. Забавно вспомнить некоторые общепринятые в те дни взгляды. Самое большее, допускалось, что на Марсе живут другие люди, вероятно, менее развитые, чем мы, но, во всяком случае, готовые дружески встретить нас как гостей, несущих им просвещение. А между тем через бездну пространства на Землю смотрели глазами, полными зависти, существа с высокоразвитым, холодным, бесчувственным интеллектом, превосходящие нас настолько, насколько мы превосходим вымерших животных, и медленно, но верно вырабатывали свои враждебные нам планы. На заре двадцатого века наши иллюзии были разрушены.

Планета Марс – едва ли нужно напоминать об этом читателю – вращается вокруг Солнца в среднем на расстоянии 140 миллионов миль и получает от него вдвое меньше тепла и света, чем наш мир. Если верна гипотеза о туманностях, то Марс старше Земли; жизнь на его поверхности должна была возникнуть задолго до того, как Земля перестала быть расплавленной. Масса его в семь раз меньше земной, поэтому он должен был значительно скорее охладиться до температуры, при которой могла начаться жизнь. На Марсе есть воздух, вода и все необходимое для поддержания жизни.

Но человек так тщеславен и так ослеплен своим тщеславием, что никто из писателей до самого конца девятнадцатого века не высказывал мысли о том, что на этой планете могут обитать разумные существа, вероятно, даже опередившие в своем развитии людей. Также никто не подумал о том, что так как Марс старше Земли, обладает поверхностью, равной четвертой части земной, и дальше отстоит от Солнца, то, следовательно, и жизнь на нем не только началась гораздо раньше, но уже близится к концу.

Неизбежное охлаждение, которому когда-нибудь подвергнется и наша планета, у нашего соседа, без сомнения, произошло уже давно. Хотя мы почти ничего не знаем об условиях жизни на Марсе, нам все же известно, что даже в его экваториальном поясе средняя дневная температура не выше, чем у нас в самую холодную зиму. Его атмосфера гораздо более разрежена, чем земная, а океаны уменьшились и покрывают только треть его поверхности; вследствие медленного круговорота времен года около его полюсов скопляются огромные массы льда и затем, оттаивая, периодически затопляют его умеренные пояса. Последняя стадия истощения планеты, для нас еще бесконечно далекая, стала злободневной проблемой для обитателей Марса. Под давлением неотложной необходимости их ум работал более напряженно, их техника росла, сердца ожесточались. И, глядя в мировое пространство, вооруженные такими инструментами и знаниями, о которых мы только можем мечтать, они видели невдалеке от себя, на расстоянии каких-нибудь 35 миллионов миль по направлению к Солнцу, утреннюю звезду надежды – нашу теплую планету, зеленую от растительности и серую от воды, с туманной атмосферой, красноречиво свидетельствующей о плодородии, с мерцающими сквозь облачную завесу широкими просторами населенных материков и тесными, заполненными флотилиями судов, морями.

Мы, люди, существа, населяющие Землю, должны были казаться им такими же чуждыми и примитивными, как нам – обезьяны и лемуры. Разумом человек признает, что жизнь – это непрерывная борьба за существование, и на Марсе, очевидно, думают так же. Их мир начал уже охлаждаться, а на Земле все еще кипит жизнь, но это жизнь каких-то низших тварей. Завоевать новый мир, ближе к Солнцу, – вот их единственное спасение от неуклонно надвигающейся гибели.

Прежде чем судить их слишком строго, мы должны припомнить, как беспощадно уничтожали сами люди не только животных, таких, как вымершие бизон, и птица додо , но и себе подобных представителей низших рас. Жители Тасмании, например, были уничтожены до последнего за пятьдесят лет истребительной войны, затеянной иммигрантами из Европы. Разве мы сами уж такие поборники милосердия, что можем возмущаться марсианами, действовавшими в том же духе?

Марсиане, очевидно, рассчитали свой спуск с удивительной точностью – их математические познания, судя по всему, значительно превосходят наши – и выполнили свои приготовления изумительно согласованно. Если бы наши приборы были более совершенны, то мы могли бы заметить надвигающуюся грозу еще задолго до конца девятнадцатого столетия. Такие ученые, как Скиапарелли, наблюдали красную планету – любопытно, между прочим, что в течение долгих веков Марс считался звездой войны, – но им не удавалось выяснить причину периодического появления на ней пятен, которые они умели так хорошо заносить на карты. А все эти годы марсиане, очевидно, вели свои приготовления.

Во время противостояния, в 1894 году, на освещенной части планеты был виден сильный свет, замеченный сначала обсерваторией в Ликке, затем Перротеном в Ницце и другими наблюдателями. Английские читатели впервые узнали об этом из журнала «Нэйчер» от 2 августа. Я склонен думать, что это явление означало отливку в глубокой шахте гигантской пушки, из которой марсиане потом обстреливали Землю. Странные явления, до сих пор, впрочем, не объясненные, наблюдались вблизи места вспышки во время двух последующих противостояний.

Гроза разразилась над нами шесть лет назад. Когда Марс приблизился к противостоянию, Лавелль с Явы сообщил астрономам по телеграфу о колоссальном взрыве раскаленного газа на планете. Это случилось двенадцатого августа около полуночи; спектроскоп, к помощи которого он тут же прибег, обнаружил массу горящих газов, главным образом водорода, двигавшуюся к Земле с ужасающей быстротой. Этот поток огня перестал быть видимым около четверти первого. Лавелль сравнил его с колоссальной вспышкой пламени, внезапно вырвавшегося из планеты, «как снаряд из орудия».

Сравнение оказалось очень точным. Однако в газетах на следующий день не появилось никакого сообщения об этом, если не считать небольшой заметки в «Дейли телеграф», и мир пребывал в неведении самой серьезной из всех опасностей, когда-либо угрожавших человечеству. Вероятно, и я ничего бы не узнал об извержении, если бы не встретился в Оттершоу с известным астрономом Оджилви. Он был до крайности взволнован сообщением и пригласил меня этой ночью принять участие в наблюдениях за красной планетой.

Несмотря на все последовавшие бурные события, я очень ясно помню наше ночное бдение: черная, безмолвная обсерватория, завешенный фонарь в углу, бросающий слабый свет на пол, мерное тикание часового механизма в телескопе, небольшое продольное отверстие в потолке, откуда зияла бездна, усеянная звездной пылью. Почти невидимый Оджилви бесшумно двигался около прибора. В телескоп виден был темно-синий круг а плававшая в нем маленькая круглая планета. Она казалась такой крохотной, блестящей, с едва заметными поперечными полосами, со слегка неправильной окружностью. Она была так мала, с булавочную головку, и лучилась теплым серебристым светом. Она словно дрожала, но на самом деле это вибрировал телескоп под действием часового механизма, державшего планету в поле зрения.

Во время наблюдения звездочка то уменьшалась, то увеличивалась, то приближалась, то удалялась, но так казалось просто от усталости глаза. Нас отделяли от нее 40 миллионов миль – больше 40 миллионов миль пустоты. Немногие могут представить себе всю необъятность той бездны, в которой плавают пылинки материальной вселенной.

Вблизи планеты, я помню, виднелись три маленькие светящиеся точки, три телескопические звезды, бесконечно удаленные, а вокруг – неизмеримый мрак пустого пространства. Вы знаете, как выглядит эта бездна в морозную звездную ночь. В телескоп она кажется еще глубже. И невидимо для меня, вследствие удаленности и малой величины, неуклонно и быстро стремясь ко мне через все это невероятное пространство, с каждой минутой приближаясь на многие тысячи миль; неслось то, что марсиане послали к нам, то, что должно было принести борьбу, бедствия и гибель на Землю. Я и не подозревал об этом, наблюдая планету; никто на Земле не подозревал об этом метко пущенном метательном снаряде.

В эту ночь снова наблюдался взрыв на Марсе. Я сам видел его. Появился красноватый блеск и чуть заметное вздутие на краю в то самое мгновение, когда хронометр показывал полночь. Я сообщил об этом Оджилви, и он сменил меня. Ночь была жаркая, и мне захотелось пить; ощупью, неловко ступая в темноте, я двинулся к столику, где стоял сифон, как вдруг Оджилви вскрикнул, увидев несшийся к нам огненный поток газа.

В эту ночь новый невидимый снаряд был выпущен с Марса на Землю – ровно через сутки после первого, с точностью до одной секунды. Помню, как я сидел на столе в темноте; красные и зеленые пятна плыли у меня перед глазами. Я искал огня, чтобы закурить. Я совсем не придавал значения этой мгновенной вспышке и не задумывался над тем, что она должна повлечь за собой. Оджилви делал наблюдения до часу ночи; в час он окончил работу; мы зажгли фонарь и отправились к нему домой. Погруженные во мрак, лежали Оттершоу и Чертси, где мирно спали сотни жителей.

Оджилви в эту ночь высказывал разные предположения относительно условий жизни на Марсе и высмеивал вульгарную гипотезу о том; что его обитатели подают нам сигналы. Он полагал, что на планету посыпался целый град метеоритов или что там происходит громадное вулканическое извержение. Он доказывал мне, как маловероятно, чтобы эволюция организмов проходила одинаково на двух, пусть даже и близких, планетах.

– Один шанс против миллиона за то, что Марс обитаем, – сказал он.

Сотни наблюдателей видели пламя каждую полночь, в эту и последующие десять ночей – по одной вспышке. Почему взрывы прекратились после десятой ночи, этого никто не пытался объяснить. Может быть, газ от выстрелов причинял какие нибудь неудобства марсианам. Густые клубы дыма, или пыли, замеченные в самый сильный земной телескоп, в виде маленьких серых, переливчатых пятен мелькали в чистой атмосфере планеты и затемняли ее знакомые очертания.

Наконец даже газеты заговорили об этих явлениях, там и сям стали появляться популярные заметки относительно вулканов на Марсе. Помнится, юмористический журнал «Панч» очень остроумно воспользовался этим для политической карикатуры. А между тем незримые марсианские снаряды летели к Земле через бездну пустого пространства со скоростью нескольких миль в секунду, приближаясь с каждым часом, с каждым днем. Мне кажется теперь диким, как это люди могли заниматься своими мелкими делишками, когда над ними уже нависла гибель. Я помню, как радовался Маркхем, получив новый фотографический снимок планеты для иллюстрированного журнала, который он тогда редактировал. Люди нынешнего, более позднего времени с трудом представляют себе обилие и предприимчивость журналов в девятнадцатом веке. Я же в то время с большим рвением учился ездить на велосипеде и читал груду журналов, обсуждавших дальнейшее развитие нравственности в связи с прогрессом цивилизации.

Однажды вечером (первый снаряд находился тогда за 10 миллионов миль от нас) я вышел прогуляться вместе с женой. Небо было звездное, и я объяснял ей знаки Зодиака и указал на Марс, на яркую точку света около зенита, куда было направлено столько телескопов. Вечер был теплый. Компания экскурсантов из Чертси или Айлворта, возвращаясь домой, прошла мимо нас с пением и музыкой. В верхних окнах домов светились огни, люди ложились спать. Издалека, с железнодорожной станции, доносился грохот маневрировавших поездов, смягченный расстоянием и, звучавший почти мелодично. Жена обратила мое внимание на красные, зеленые и желтые сигнальные огни, горевшие на фоне ночного неба. Все казалось таким спокойным и безмятежным.

2. Падающая звезда

Затем наступила ночь первой падающей звезды. Ее заметили на рассвете; она неслась над Винчестером, к востоку, очень высоко, чертя огненную линию. Сотни людей видели ее и приняли за обыкновенную падающую звезду. По описанию Элбина, она оставляла за собой зеленоватую полосу, горевшую несколько секунд. Деннинг, наш величайший авторитет по метеоритам, утверждал, что она стала заметна уже на расстоянии девяноста или ста миль. Ему показалось, что она упала на Землю приблизительно за сто миль к востоку от того места, где-он находился.

В этот час я был дома и писал в своем кабинете; но хотя мое окно выходило на Оттершоу и штора была поднята (я любил смотреть в ночное небо), я ничего не заметил. Однако этот метеорит, самый необычайный из всех когда-либо падавших на Землю из мирового пространства, должен был упасть, когда я сидел за столом, и я мог бы увидеть его, если бы взглянул на небо. Некоторые, видевшие его полет, говорят, что он летел со свистом, но сам я этого не слышал. Многие жители Беркшира, Сэррея и Миддлсэкса видели его падение, и почти все подумали, что упал новый метеорит. В эту ночь, кажется, никто не поинтересовался взглянуть на упавшую массу.

Бедняга Оджилви, наблюдавший метеорит и убежденный, что он упал где-нибудь на пустоши между Хорселлом, Оттершоу и Уокингом, поднялся рано утром и отправился его разыскивать. Уже рассвело, когда он нашел метеорит неподалеку от песчаного карьера. Он увидел гигантскую воронку, вырытую упавшим телом, и кучи песка и гравия, громоздившиеся среди вереска и заметные за полторы мили. Вереск загорелся и тлел, прозрачный голу-бой дымок клубился на фоне утреннего неба.

Упавшее тело зарылось в песок, среди разметанных щепок разбитой им при падении сосны. Выступавшая наружу часть имела вид громадного обгоревшего цилиндра; его очертания были скрыты толстым чешуйчатым слоем темного нагара. Цилиндр был около тридцати ярдов в диаметре. Оджилви приблизился к этой массе, пораженный ее объемом и особенно формой, так как обычно метеориты бывают более или менее шарообразны. Однако цилиндр был так сильно раскален от полета сквозь атмосферу, что к нему еще нельзя было подойти достаточно близко. Легкий шум, слышавшийся изнутри цилиндра, Оджилви приписал неравномерному охлаждению его поверхности. В это время ему не приходило в голову, что цилиндр может быть полым.

Оджилви стоял на краю образовавшейся ямы, изумленный необычайной формой и цветом цилиндра, начиная смутно догадываться о его назначении. Утро было необычайно тихое; солнце, только что осветившее сосновый лес около Уэйбриджа, уже пригревало. Оджилви говорил, что он не слышал пения птиц в это утро, не было ни малейшего ветерка и только из покрытого нагаром цилиндра раздавались какие-то звуки. На пустоши никого не было.

Вдруг он с удивлением заметил, что слой нагара, покрывавший метеорит, с верхнего края цилиндра стал отваливаться. Кусочки шлака падали на песок, точно хлопья снега или капли дождя. Внезапно отвалился и с шумом упал большой кусок; Оджилви не на шутку испугался.

Еще ничего не подозревая, он спустился в яму и, несмотря на сильный жар, подошел вплотную к цилиндру, чтобы получше его разглядеть. Астроном все еще думал, что странное явление вызвано охлаждением тела, но этому противоречил тот факт, что нагар спадал только с края цилиндра.

И вдруг Оджилви заметил, что круглая вершина цилиндра медленно вращается. Он обнаружил это едва заметное вращение только потому, что черное пятно, бывшее против него пять минут назад, находилось теперь в другой точке окружности. Все же он не вполне понимал, что это значит, пока не услышал глухой скребущий звук и не увидел, что черное пятно продвинулось вперед почти на дюйм. Тогда он наконец догадался, в чем дело. Цилиндр был искусственный, полый, с отвинчивающейся крышкой! Кто-то внутри цилиндра отвинчивал крышку!

– Боже мой! – воскликнул Оджилви. – Там внутри человек! Эти люди чуть не изжарились! Они пытаются выбраться!

Он мгновенно сопоставил появление цилиндра со взрывом на Марсе.

Мысль о заключенном в цилиндре существе так ужаснула Оджилви, что он позабыл про жар и подошел к цилиндру еще ближе, чтобы помочь отвернуть крышку. Но, к счастью, пышущий жар удержал его вовремя, и он не обжегся о раскаленный металл. Он постоял с минуту в нерешительности, потом вылез из ямы и со всех ног побежал к Уокингу. Было около шести часов. Ученый встретил возчика и попытался объяснить ему, что случилось, но говорил так бессвязно и у него был такой дикий вид – шляпу он потерял в яме, – что тот просто проехал мимо. Так же неудачливо обратился он к трактирщику, который только что отворил дверь трактира у Хорселлского моста. Тот подумал, что это сбежавший сумасшедший, и попытался было затащить его в распивочную. Это немного отрезвило Оджилви, и, увидев Гендерсона, лондонского журналиста, копавшегося у себя в садике, он окликнул его через забор и постарался говорить как можно толковей.

– Гендерсон, – начал Оджилви, – прошлую дочь вы видели падающую звезду?

– Она на Хорселлской пустоши.

– Боже мой! – воскликнул Гендерсон. – Упавший метеорит! Это интересно.

– Но это не простой метеорит. Это цилиндр, искусственный цилиндр. И в нем что-то есть.

Гендерсон выпрямился с лопатой в руке.

– Что такое? – переспросил он. Он был туговат на одно ухо.

Оджилви рассказал все, что видел. Гендерсон с минуту соображал. Потом бросил лопату, схватил пиджак и вышел на дорогу. Оба поспешно направились к метеориту. Цилиндр лежал все в том же положении. Звуков изнутри не было слышно, а между крышкой и корпусом цилиндра блестела тонкая металлическая нарезка. Воздух или вырывался наружу, или входил внутрь с резким свистом.

Они стали прислушиваться, постучали палкой по слою нагара и, не получив ответа, решили, что человек или люди, заключенные внутри, либо потеряли сознание, либо умерли.

Конечно, вдвоем они ничего не могли сделать. Они прокричали несколько ободряющих слов, пообещав вернуться, и поспешили в город за помощью. Возбужденные и растрепанные, запачканные песком, они бежали в ярком солнечном свете по узкой улице в тот утренний час, когда лавочники снимают ставни витрин, а обыватели раскрывают окна своих спален. Гендерсон прежде всего отправился на железнодорожную станцию, чтобы сообщить новость по телеграфу в Лондон. Газеты уже подготовили читателей к тому, чтобы услышать эту сенсационную новость.

К восьми часам толпа мальчишек и зевак направлялась к пустоши, чтобы посмотреть на «мертвецов с Марса». Такова была первая версия о происшедшем. Я впервые услыхал об этом от своего газетчика в четверть девятого, когда вышел купить номер «Дейли кроникл». Разумеется, я был крайне поражен и немедленно пошел через Оттершоу-бридж к песчаному карьеру.

3. На Хорселлской пустоши

Около огромной воронки, где лежал цилиндр, я застал человек двадцать. Я уже говорил, как выглядел этот колоссальный зарывшийся в землю снаряд. Дерн и гравий вокруг него обуглились, точно от внезапного взрыва. Очевидно, при ударе цилиндра вспыхнуло пламя. Гендерсона и Оджилви там не было. Вероятно, они решили, что пока ничего сделать нельзя, и ушли завтракать к Гендерсону.

На краю ямы, болтая ногами, сидело четверо или пятеро мальчишек; они забавлялись (пока я не остановил их), бросая камешки в чудовищную махину. Потом, выслушав меня, они начали играть в пятнашки, бегая вокруг взрослых.

Среди собравшихся были два велосипедиста, садовник-поденщик, которого я иногда нанимал, девушка с ребенком на руках, мясник Грегг со своим сынишкой, несколько гуляк и мальчиков, прислуживающих при игре в гольф и обычно снующих возле станции. Говорили мало. В то время в Англии немногие из простонародья имели представление об астрономии. Большинство зрителей спокойно смотрело на плоскую крышку цилиндра, которая находилась в том же положении, в каком ее оставили Оджилви и Гендерсон. Я думаю, все были разочарованы, найдя вместо обуглившихся тел неподвижную громаду цилиндра, некоторые уходили домой, вместо них подходили другие. Я спустился в яму, и мне показалось, что я ощущаю слабое колебание под ногами. Крышка была неподвижна.

Только подойдя совсем близко к цилиндру, я обратил внимание на его необычайный вид. На первый взгляд он казался не более странным, чем опрокинувшийся экипаж или дерево, упавшее на дорогу. Пожалуй, даже меньше. Больше всего он был похож на ржавый газовый резервуар, погруженный в землю. Только человек, обладающий научными познаниями, мог заметить, что серый нагар на цилиндре был не простой окисью, что желтовато-белый металл, поблескивавший под крышкой, был необычного оттенка. Слово «внеземной» большинству зрителей было непонятно.

Я уже не сомневался, что цилиндр упал с Марса, но считал невероятным, чтобы в нем находилось какое-нибудь живое существо. Я предполагал, что развинчивание происходит автоматически. Несмотря на слова Оджилви, я был уверен, что на Марсе живут люди. Моя фантазия разыгралась: возможно, что внутри запрятав какой-нибудь манускрипт; сумеем ли мы его перевести, найдем ли там монеты, разные вещи? Впрочем, цилиндр был, пожалуй, слишком велик для этого. Меня разбирало нетерпение посмотреть, что там внутри. Около одиннадцати, видя, что ничего особенного не происходит, я вернулся домой в Мэйбэри. Но я уже не мог приняться за свои отвлеченные исследования.

После полудня пустырь стал неузнаваем. Ранний выпуск вечерних газет поразил весь Лондон:

«ПОСЛАНИЕ С МАРСА»

«НЕБЫВАЛОЕ СОБЫТИЕ В УОКИНГЕ»

– гласили заголовки, набранные крупным шрифтом. Кроме того, телеграмма Оджилви Астрономическому обществу всполошила все британские обсерватории.

На дороге у песчаной ямы стояли полдюжины пролеток со станции, фаэтон из Чобхема, чья-то карета, уйма велосипедов. Много народу, несмотря на жаркий день, пришло пешком из Уокинга и Чертси, так что собралась порядочная толпа, было даже несколько разряженных дам.

Стояла удушливая жара; на небе ни облачка, ни малейшего ветра, и тень можно было найти только под редкими соснами. Вереск уже не горел, но равнина чуть не до самого Оттершоу почернела и дымилась. Предприимчивый хозяин бакалейной лавочки на Чобхемской дороге прислал своего сына с ручной тележкой, нагруженной зелеными яблоками и бутылками с имбирным лимонадом.

Подойдя к краю воронки, я увидел в ней группу людей: Гендерсона, Оджилви и высокого белокурого джентльмена (как я узнал после, это был Стэнт, королевский астроном); несколько рабочих, вооруженных лопатами и кирками, стояло тут же. Стэнт отчетливо и громко давал указания. Он взобрался на крышку цилиндра, которая, очевидно, успела остыть. Лицо у него раскраснелось, пот катился градом по лбу и щекам, и он явно был чем-то раздражен.

Большая часть цилиндра была откопана, хотя нижний конец все еще находился в земле. Оджилви увидел меня в толпе, обступившей яму, подозвал и попросил сходить к лорду Хилтону, владельцу этого участка.

Все увеличивающаяся толпа, говорил он, особенно мальчишки, мешают работам. Нужно отгородиться от публики и отдалить ее. Он сообщил мне, что из цилиндра доносится слабый шум и что рабочим не удалось отвинтить крышку, так как не за что ухватиться. Стенки цилиндра, по-видимому, очень толсты и, вероятно, приглушают доносившийся оттуда шум.

Я был очень рад исполнить его просьбу, надеясь таким образом попасть в число привилегированных зрителей при предстоящем вскрытии цилиндра. Лорда Хилтона я не застал дома, но узнал, что его ожидают из Лондона с шестичасовым поездом: так как было только четверть шестого, то я зашел домой выпить стакан чаю, а потом отправился на станцию, чтобы перехватить Хилтона на дороге.

4. Цилиндр открывается

Когда я вернулся на пустошь, солнце уже садилось. Публика из Уокинга все прибывала, домой возвращались только двое-трое. Толпа вокруг воронки все росла, чернея на лимонно-желтом фоне неба; собралось более ста человек. Что-то кричали; около ямы происходила какая-то толкотня. Меня охватило тревожное предчувствие. Приблизившись, я услышал голос Стэнта:

– Отойдите! Отойдите!

Пробежал какой-то мальчуган.

– Оно движется, – сообщил он мне, – все вертится да вертится. Мне это не нравится. Я лучше пойду домой.

Я подошел ближе. Толпа была густая – человек двести-триста; все толкались, наступали друг другу на ноги. Нарядные дамы проявляли особенную предприимчивость.

– Он упал в яму! – крикнул кто-то.

Толпа немного отхлынула, и я протолкался вперед. Все были сильно взволнованы. Я услышал какой-то странный, глухой шум, доносившийся из ямы.

– Да осадите же наконец этих идиотов! – крикнул Оджилви. – Ведь мы не знаем, что в этой проклятой штуке!

Я увидел молодого человека, кажется, приказчика из Уокинга, который влез на цилиндр, пытаясь выбраться из ямы, куда его столкнула толпа.

Верхняя часть цилиндра отвинчивалась изнутри. Было видно около двух футов блестящей винтовой нарезки. Кто-то, оступившись, толкнул меня, я пошатнулся, и меня чуть было не скинули на вращающуюся крышку. Я обернулся, и, пока смотрел в другую сторону, винт, должно быть, вывинтился весь и крышка цилиндра со звоном упала на гравий. Я толкнул локтем кого-то позади себя и снова повернулся к цилиндру. Круглое пустое отверстие казалось совершенно черным. Заходящее солнце било мне прямо в глаза.

Все, вероятно, ожидали, что из отверстия покажется человек; может быть, не совсем похожий на нас, земных людей, но все же подобный нам. По крайней мере, я ждал этого. Но, взглянув, я увидел что-то копошащееся в темноте – сероватое, волнообразное, движущееся; блеснули два диска, похожие на глаза. Потом что-то вроде серой змеи, толщиной в трость, стало выползать кольцами из отверстия и двигаться, извиваясь, в мою сторону – одно, потом другое.

Меня охватила дрожь. Позади закричала какая-то женщина. Я немного повернулся, не спуская глаз с цилиндра, из которого высовывались новые щупальца, и начал проталкиваться подальше от края ямы. На лицах окружавших меня людей удивление сменилось ужасом. Со всех сторон послышались крики. Толпа попятилась. Приказчик все еще не мог выбраться из ямы. Скоро я остался один и видел, как убегали люди, находившиеся по другую сторону ямы, в числе их был и Стэнт. Я снова взглянул на цилиндр и оцепенел от ужаса. Я стоял, точно в столбняке, и смотрел.

Большая сероватая круглая туша, величиной, пожалуй, с медведя, медленно, с трудом вылезала из цилиндра. Высунувшись на свет, она залоснилась, точно мокрый ремень. Два больших темных глаза пристально смотрели на меня. У чудовища была круглая голова и, если можно так выразиться, лицо. Под глазами находился рот, края которого двигались и дрожали, выпуская слюну. Чудовище тяжело дышало, и все его тело судорожно пульсировало. Одно его тонкое щупальце упиралось в край цилиндра, другим оно размахивало в воздухе.

Тот, кто не видел живого марсианина, вряд ли может представить себе его страшную, отвратительную внешность. Треугольный рот, с выступающей верхней губой, полнейшее отсутствие лба, никаких признаков подбородка под клинообразной нижней губой, непрерывное подергивание рта, щупальца, как у Горгоны, шумное дыхание в непривычной атмосфере, неповоротливость и затрудненность в движениях – результат большей силы притяжения Земли, – в особенности же огромные пристальные глаза – все это было омерзительно до тошноты. Маслянистая темная кожа напоминала скользкую поверхность гриба, неуклюжие, медленные движения внушали невыразимый ужас. Даже при первом впечатлении, при беглом взгляде я почувствовал смертельный страх и отвращение.

Вдруг чудовище исчезло. Оно перевалилось через край цилиндра и упало в яму, шлепнувшись, точно большой тюк кожи. Я услыхал своеобразный глухой звук, и вслед за первым чудовищем в темном отверстии показалось второе.

Мое оцепенение внезапно прошло, я повернулся и со всех ног побежал к деревьям, находившимся в каких-нибудь ста ярдах от цилиндра; но бежал я боком и то и дело спотыкался, потому что не мог отвести глаз от этих чудовищ.

Там, среди молодых сосен и кустов дрока, я остановился, задыхаясь, и стал ждать, что будет дальше. Простиравшаяся вокруг песчаной ямы пустошь была усеяна людьми, подобно мне, с любопытством и страхом наблюдавшими за чудовищами, вернее, за кучей гравия на краю ямы, в которой они лежали. И вдруг я заметил с ужасом что-то круглое, темное, высовывающееся из ямы. Это была голова свалившегося туда продавца, казавшаяся черной на фоне заката. Вот показались его плечи и колено, но он снова соскользнул вниз, виднелась одна голова. Потом он скрылся, и мне послышался его слабый крик. Первым моим движением было вернуться, помочь ему, но я не мог преодолеть страха.

Больше я ничего не увидел, все скрылось в глубокой яме и за грудами песка, взрытого упавшим цилиндром. Всякий, кто шел бы по дороге из Чобхема или Уокинга, был бы удивлен таким необычайным зрелищем: около сотни людей рассыпались в канавах, за кустами, за воротами и изгородями и молча, изредка обмениваясь отрывистыми восклицаниями, во все глаза смотрели на кучи песка. Брошенный бочонок с имбирным лимонадом чернел на фоне пламенеющего неба, а у песчаного карьера стояли пустые экипажи; лошади ели овес из своих торб и рыли копытами землю.

5. Тепловой луч

Вид марсиан, выползавших из цилиндра, в котором они явились на Землю со своей планеты, казалось, зачаровал и парализовал меня. Я долго стоял среди кустов вереска, доходивших мне до колена, и смотрел на груды песка. Во мне боролись страх и любопытство.

Я не решался снова приблизиться к яме, но мне очень хотелось заглянуть туда. Поэтому я начал кружить, отыскивая более удобный наблюдательный пункт и не спуская глаз с груды песка, за которой скрывались пришельцы с Марса. Один раз в сиянии заката показались три каких-то черных конечности, вроде щупалец осьминога, но тотчас же скрылись; потом поднялась тонкая коленчатая мачта с каким-то круглым, медленно вращающимся и слегка колеблющимся Диском наверху. Что они там делают?

Зрители разбились на две группы: одна, побольше, – ближе к Уокингу, другая, поменьше, – к Чобхему. Очевидно, они колебались, так же как и я. Невдалеке от меня стояло несколько человек. Я подошел к одному – это был мой сосед, я не знал, как его зовут, но попытался с ним заговорить. Однако момент для разговора был неподходящий.

– Что за чудовища! – сказал он. – Боже, какие они страшные! – Он повторил это несколько раз.

– Видели вы человека в яме? – спросил я, но он ничего не ответил.

Мы молча стояли рядом и пристально смотрели, чувствуя себя вдвоем более уверенно. Потом я встал на бугор высотой около ярда, чтобы удобнее было наблюдать. Оглянувшись, я увидел, что мои сосед пошел по направлению к Уокингу.

Солнце село, сумерки сгустились, а ничего нового не произошло. Толпа налево, ближе к Уокингу, казалось, увеличилась, и я услышал ее неясный гул. Группа людей по дороге к Чобхему рассеялась. В яме как будто все замерло.

Зрители мало-помалу осмелели. Должно быть, новоприбывшие из Уокинга приободрили толпу. В полумраке на песчаных буграх началось медленное прерывистое движение, – казалось, царившая кругом тишина успокаивающе подействовала на людей. Черные фигуры, по двое и по трое, двигались, останавливались и снова двигались, растягиваясь тонким неправильным полумесяцем, рога которого постепенно охватывали яму. Я тоже стал подвигаться к яме.

Потом я увидел, как кучера покинутых экипажей и другие смельчаки подошли к Яме, и услышал стук копыт и скрип колес. Мальчик из лавки покатил тележку с яблоками. Затем в тридцати ярдах от ямы я заметил черную кучку людей, идущих от Хорселла; впереди кто-то нес развевающийся белый флаг.

Это была делегация. В городе, наскоро посовещавшись, решили, что марсиане, несмотря на свою безобразную внешность, очевидно, разумные существа, и надо сигнализировать им, что и мы тоже существа разумные.

Флаг, развеваясь по ветру, приближался – сначала справа от меня, потом слева. Я стоял слишком далеко, чтобы разглядеть кого-нибудь, но позже узнал, что Оджилви, Стэнт и Гендерсон вместе с другими принимали участие в этой попытке завязать сношения с марсианами. Делегация, казалось, притягивала к себе почти сомкнувшееся кольцо публики, и много неясных темных фигур следовало за ней на почтительном расстоянии.

Вдруг сверкнул луч света, и светящийся зеленоватый дым взлетал над ямой тремя клубами, поднявшимися один за другим в неподвижном воздухе.

Этот дым (слово «пламя», пожалуй, здесь более уместно) был так ярок, что темно-синее небо наверху и бурая, простиравшаяся до Чертси, подернутая туманом пустошь с торчащими кое-где соснами вдруг стали казаться совсем черными. В этот же миг послышался какой-то слабый шипящий звук.

На краю воронки стояла кучка людей с белым флагом, оцепеневших от изумления, маленькие черные силуэты вырисовывались на фоне неба над черной землей. Вспышка зеленого дыма осветила на миг их бледно-зеленоватые лица.

Шипение перешло сперва в глухое жужжание, потом в громкое непрерывное гудение; из ямы вытянулась горбатая тень, и сверкнул луч какого-то искусственного света.

Языки пламени, ослепительный огонь перекинулись на кучку людей. Казалось, невидимая струя ударила в них и вспыхнула белым сиянием. Мгновенно каждый из них превратился как бы в горящий факел.

При свете пожиравшего их пламени я видел, как они шатались и падали, находившиеся позади разбегались в разные стороны.

Я стоял и смотрел, еще не вполне сознавая, что это смерть перебегает по толпе от одного к другому. Я понял только, что произошло нечто странное. Почти бесшумная ослепительная вспышка света – и человек падает ничком и лежит неподвижно. От невидимого пламени загорались сосны, потрескивая, вспыхивал сухой дрок. Даже вдалеке, у Нэп-Хилла, занялись деревья, заборы, деревянные постройки.

Эта огненная смерть, этот невидимый неотвратимый пылающий меч наносил мгновенные, меткие удары. По вспыхнувшему кустарнику я понял, что он приближается ко мне, но я был слишком поражен и ошеломлен, чтобы спасаться бегством. Я слышал гудение огня в песчаном карьере и внезапно оборвавшееся ржание лошади. Как будто чей-то невидимый раскаленный палец двигался по пустоши между мной и марсианами, вычерчивая огненную кривую, и повсюду кругом темная земля дымилась и шипела. Что-то с грохотом упало вдалеке, где-то слева, там, где выходит на пустошь дорога к уокингской станции. Шипение и гул прекратились, и черный куполообразный предмет медленно опустился в яму и скрылся.

Это произошло так быстро, что я все еще стоял неподвижно, пораженный и ослепленный блеском огня. Если бы эта смерть описала полный круг, она неизбежно испепелила бы и меня. Но она скользнула мимо и меня пощадила.

Окружающая темнота стала еще более жуткой и мрачной. Холмистая пустошь казалась черной, только полоска шоссе серела под темно-синим небом. Люди исчезли. Вверху мерцали звезды, а на западе светилась бледная зеленоватая полоса. Вершины сосен и крыши Хорселла четко выступали на вечернем небе. Марсиане и их орудия были невидимы, только на тонкой мачте беспрерывно вращалось зеркало. Тлели деревья, кое-где дымился кустарник, а в неподвижном вечернем воздухе над домами близ станции Уокинг поднимались столбы пламени.

Все осталось таким же, как было, словно и не пролетал этот смерч огня. Кучка черных фигурок с белым флагом была уничтожена, но мне казалось, что за весь этот вечер никто и не пытался нарушить тишину.

Вдруг я понял, что стою здесь, на темной пустоши, один, беспомощный, беззащитный. Точно что-то обрушилось на меня… Страх!

С усилием я повернулся и побежал, спотыкаясь, по вереску.

Страх, охвативший меня, был не просто страхом. Это был безотчетный ужас и перед марсианами, и перед царившими вокруг мраком и тишиной. Мужество покинуло меня, и я бежал, всхлипывая, как ребенок. Оглянуться назад я не решался.

Помню, у меня было такое чувство, что мной кто-то играет, что вот теперь, когда я уже почти в безопасности, таинственная смерть, мгновенная, как вспышка огня, вдруг выпрыгнет из темной ямы, где лежит цилиндр, и уничтожит меня на месте.

6. Тепловой луч на Чобхемской дороге

До сих пор еще не объяснено, каким образом марсиане могут умерщвлять людей так быстро и так бесшумно. Многие предполагают, что они как-то концентрируют интенсивную теплоту в абсолютно не проводящей тепло камере. Эту конденсированную теплоту они бросают параллельными лучами на тот предмет, который они избрали целью, при посредстве полированного параболического зеркала из неизвестного вещества, подобно тому как параболическое зеркало маяка отбрасывает снопы света. Но никто не сумел убедительно это доказать. Несомненно одно: здесь действуют тепловые лучи. Тепловые невидимые лучи вместо видимого света. Все, что только может гореть, превращается в языки пламени при их прикосновении; свинец растекается, как жидкость; железо размягчается; стекло трескается я плавится, а когда они падают на воду, она мгновенно превращается в пар.

В эту ночь около сорока человек лежали под звездами близ ямы, обугленные и обезображенные до неузнаваемости, и всю ночь пустошь между Хорселлом и Мэйбэри была безлюдна и над ней пылало зарево.

В Чобхеме, Уокинге и Оттершоу, вероятно, в одно и то же время узнали о катастрофе. В Уокинге лавки уже были закрыты, когда это произошло, и группы людей, заинтересованных слышанными рассказами, шли по Хорселлскому мосту и по дороге, окаймленной изгородями, направляясь к пустоши. Молодежь, окончив дневную работу, воспользовалась этой новостью, конечно, как предлогом пойти погулять и пофлиртовать. Вы можете представить себе, какой гул голосов раздавался на темной дороге…

В Уокинге лишь немногие знали, что цилиндр открылся, хотя бедняга Гендерсон отправил посыльного на велосипеде в почтовую контору со специальной телеграммой для вечерней газеты.

Когда гуляющие по двое и по трое выходили на открытое место, то видели людей, возбужденно что-то говоривших и посматривающих на вращающееся над песчаным карьером зеркало; волнение их, без сомнения, передавалось и вновь пришедшим.

Около половины девятого, незадолго до гибели делегации, близ ямы собралась толпа человек в триста, если пс больше, не считая тех, которые свернули с дороги, чтобы подойти поближе к марсианам. Среди них находились три полисмена, причем один конный; они старались, согласно инструкциям Стэнта, осадить толпу и не подпускать ее к цилиндру. Не обошлось, конечно, без протеста со стороны горячих голов, для которых всякое сборище является поводом пошуметь и побалагурить.

Как только марсиане показались из своего цилиндра, Стэнт и Оджилви, предупреждая возможность столкновения, телеграфировали из Хорселла в казармы с просьбой прислать роту солдат для того, чтобы оградить эти странные существа от насилия. После этого они вернулись во главе злополучной делегации. Находившиеся в толпе люди впоследствии описывали их смерть – они видели то же, что и я: три клуба зеленого дыма, глухое гудение и вспышки пламени.

Однако толпе зрителей грозила большая опасность, чем мне. Их спас только песчаный, поросший вереском холм, задержавший часть тепловых лучей. Если бы параболическое зеркало было поднято на несколько ярдов выше, не осталось бы ни одного живого свидетеля. Они видели, как вспыхивал огонь, как падали люди, как невидимая рука, зажигавшая кустарники, быстро приближалась к ним в сумерках. Потом со свистом, заглушившим гул из ямы, луч сверкнул над их головами; вспыхнули вершины буков, окаймлявших дорогу; в доме, ближайшем к пустоши, треснули кирпичи, разлетелись стекла, занялись оконные рамы и обрушилась часть крыши.

Когда затрещали и загудели пылающие деревья, охваченная паникой толпа несколько секунд нерешительно топталась на месте. Искры и горящие сучья падали на дорогу, кружились огненные листья. Загорались шляпы и платья. С пустоши послышался пронзительный крик.

Крики и вопли сливались в оглушительный гул. Конный полисмен, схватившись руками за голову, проскакал среди взбудораженной толпы, громко крича.

– Они идут! – крикнул женский голос, и, нажимая на стоявших позади, люди стали прокладывать себе дорогу к Уокингу, Толпа разбегалась вслепую, как стадо баранов. Там, где дорога становилась уже и темнее, между высокими насыпями, произошла отчаянная давка. Не обошлось без жертв: трое – две женщины и один мальчик – были раздавлены и затоптаны; их оставили умирать среди ужаса и мрака.

7. Как я добрался до дому

Что касается меня, то я помню только, что натыкался на деревья и то и дело падал, пробираясь сквозь кустарник. Надо мною навис невидимый ужас; безжалостный тепловой меч марсиан, казалось, замахивался, сверкая над моей головой, и вот-вот должен был обрушиться и поразить меня. Я выбрался на дорогу между перекрестком и Хорселлом и побежал к перекрестку.

В конце концов я изнемог от волнения и быстрого бега, пошатнулся и упал у дороги, невдалеке от моста через канал у газового завода. Я лежал неподвижно.

Пролежал я так, должно быть, довольно долго.

Я приподнялся и сел в полном недоумении. С минуту я не мог понять, как я сюда попал. Я стряхнул с себя недавний ужас, точно одежду. Шляпа моя исчезла, и воротничок соскочил с запонки. Несколько минут назад передо мной были только необъятная ночь, пространство и природа, моя беспомощность, страх и близость смерти. И теперь все сразу переменилось, и мое настроение было совсем другим. Переход от одного душевного состояния к другому совершился незаметно. Я стал снова самим собой, таким, каким я бывал каждый день, – обыкновенным скромным горожанином. Безмолвная пустошь, мое бегство, летучее пламя – все казалось мне сном. Я спрашивал себя: было ли это на самом деле? Мне просто не верилось, что это произошло наяву.

Я встал и пошел по крутому подъему моста. Голова плохо работала. Мускулы и нервы расслабли… Я пошатывался, как пьяный. С другой стороны изогнутого аркой моста показалась чья-то голова, и появился рабочий с корзиной. Рядом с ним шагал маленький мальчик. Рабочий прошел мимо, пожелав мне доброй ночи. Я хотел заговорить с ним и не мог. Я только ответил на его приветствие каким-то бессвязным бормотанием и пошел дальше по мосту.

На повороте к Мэйбэри поезд – волнистая лента белого искрящегося дыма и длинная вереница светлых окон – пронесся к югу: тук-тук… тук-тук… и исчез. Еле различимая в темноте группа людей разговаривала у ворот одного из домов, составлявших так называемую «Восточную террасу». Все это было так реально, так знакомо! А то – там, в поле?.. Невероятно, фантастично! «Нет, – подумал я, – этого не могло быть».

Наверное, я человек особого склада и мои ощущения не совсем обычны. Иногда я страдаю от странного чувства отчужденности от самого себя и от окружающего мира. Я как бы извне наблюдаю за всем, откуда-то издалека, вне времени, вне пространства, вне житейской борьбы с ее трагедиями. Такое ощущение было очень сильно у меня в ту ночь. Все это, быть может, мне просто почудилось.

Здесь такая безмятежность, а там, за каких-нибудь две мили, стремительная, летучая смерть. Газовый завод шумно работал, и электрические фонари ярко горели. Я остановился подле разговаривающих.

– Какие новости с пустоши? – опросил я.

У ворот стояли двое мужчин и женщина.

– Что? – переспросил один из мужчин, оборачиваясь.

– Какие новости с пустоши? – спросил я.

– Разве вы сами там не были? – спросили они.

– Люди, кажется, прямо помешались на этой пустоши, – сказала женщина из-за ворот. – Что они там нашли?

– Разве вы не слышали о людях с Марса? – сказал я. – О живых существах с Марса?

– Сыты по горло, – ответила женщина из-за ворот. – Спасибо. – И все трое засмеялись.

Я оказался в глупом положении. Раздосадованный, я попытался рассказать им о том, что видел, но у меня ничего не вышло. Они только смеялись над моими сбивчивыми фразами.

– Вы еще услышите об этом! – крикнул я и пошел домой.

Я испугал жену своим измученным видом. Прошел в столовую, сел, выпил немного вина и, собравшись с мыслями, рассказал ей обо всем, что произошло. Подали обед – уже остывший, – но нам было не до еды.

– Только одно хорошо, – заметил я, чтобы успокоить встревоженную жену. – Это самые неповоротливые существа из всех, какие мне приходилось видеть. Они могут ползать в яме и убивать людей, которые подойдут к ним близко, но они не сумеют оттуда вылезти… Как они ужасны!..

– Не говори об этом, дорогой! – воскликнула жена, хмуря брови и кладя свою руку на мою.

– Бедный Оджилви! – сказал я. – Подумать только, что он лежит там мертвый!

По крайней мере, жена мне поверила. Я заметил, что лицо у нее стало смертельно бледным, и перестал говорить об этом.

– Они могут прийти сюда, – повторяла она.

Я настоял, чтобы она выпила вина, и постарался разубедить ее.

– Они еле-еле могут двигаться, – сказал я.

Я стал успокаивать и ее и себя, повторяя все то, что говорил мне Оджилви о невозможности для марсиан приспособиться к земным условиям. Особенно я напирал на затруднения, вызываемые силой тяготения. На поверхности Земли сила тяготения втрое больше, чем на поверхности Марса. Всякий марсианин поэтому будет весить на Земле в три раза больше, чем на Марсе, между тем как его мускульная сила не увеличится. Его тело точно нальется свинцом. Таково было общее мнение. И «Таймс» и «Дейли телеграф» писали об этом на следующее утро, и обе газеты, как и я, упустили из виду два существенных обстоятельства.

Атмосфера Земли, как известно, содержит гораздо больше кислорода и гораздо меньше аргона, чем атмосфера Марса. Живительное действие этого избытка кислорода на марсиан явилось, бесспорно, сильным противовесом увеличившейся тяжести их тела. К тому же мы упустили из виду, что при своей высокоразвитой технике марсиане смогут в крайнем случае обойтись и без физических усилий.

В тот вечер я об этом не думал, и потому мои доводы против мощи пришельцев казались неоспоримыми. Под влиянием вина и еды, чувствуя себя в безопасности за своим столом и стараясь успокоить жену, я и сам понемногу осмелел.

– Они сделали большую глупость, – сказал я, прихлебывая вино. – Они опасны, потому что, наверное, обезумели от страха. Может быть, они совсем не ожидали встретить живых существ, особенно разумных живых существ. В крайнем случае один хороший снаряд по яме, и все будет кончено, – прибавил я.

Сильное возбуждение – результат пережитых волнений – очевидно, обострило мои чувства. Я и теперь необыкновенно ясно помню этот обед. Милое, встревоженное лицо жены, смотрящей на меня из-под розового абажура, белая скатерть, серебро и хрусталь (в те дни даже писатели-философы могли позволить себе некоторую роскошь), темно-красное вино в стакане – все это запечатлелось у меня в памяти. Я сидел за столом, покуривая папиросу для успокоения нервов, сожалел о необдуманном поступке Оджилви и доказывал, что марсиан нечего бояться.

Точно так же какая-нибудь солидная птица на острове св. Маврикия, чувствуя себя полным хозяином своего гнезда, могла бы обсуждать прибытие безжалостных изголодавшихся моряков.

– Завтра мы с ними разделаемся, дорогая!

Я не знал тогда, что за этим последним моим обедом в культурной обстановке последуют ужасные, необычайные события.

8. В пятницу вечером

Самым невероятным из всего того странного и поразительного, что произошло в ту пятницу, кажется мне полное несоответствие между неизменностью нашего общественного уклада и началом той цепи событий, которая должна была в корне перевернуть его. Если бы в пятницу вечером взять циркуль и очертить круг радиусом в пять миль вокруг песчаного карьера возле Уокинга, то я сомневаюсь, оказался ли бы хоть один человек за его пределами (кроме разве родственников Стэнта и родственников велосипедистов и лондонцев, лежавших мертвыми на пустоши), чье настроение и привычки были бы нарушены пришельцами. Разумеется, многие слышали о цилиндре и рассуждали о нем на досуге, но он не произвел такой сенсации, какую произвел бы, скажем, ультиматум, предъявленный Германии.

Полученная в Лондоне телеграмма бедняги Гендерсона о развинчивают цилиндра была принята за утку; вечерняя газета послала ему телеграмму с просьбой прислать подтверждение и, не получив ответа – Гендерсона уже не было в живых, – решила не печатать экстренного выпуска.

Внутри круга радиусом в пять миль большинство населения ровно ничего не предпринимало. Я уже описывал, как вели себя мужчины и женщины, с которыми мне пришлось говорить. По всему округу мирно обедали и ужинали, рабочие после трудового дня возились в своих садиках, укладывали детей спать, молодежь парочками гуляла в укромных аллеях, учащиеся сидели за своими книгами.

Может быть, о случившемся поговаривали на улицах и судачили в пивных; какой-нибудь вестник или очевидец только что происшедших событий вызывал кое-где волнение, беготню и крик, но у большинства людей жизнь шла по заведенному с незапамятных лет порядку: работа, еда, питье, сон – все, как обычно, точно в небе и не было никакого Марса. Даже на станции Уокинг, в Хорселле, в Чобхеме ничто не изменилось.

На узловой станции в Уокинге до поздней ночи поезда останавливались и отправлялись или переводились на запасные пути; пассажиры выходили из вагонов или ожидали поезда – все шло своим чередом. Мальчишка из города, нарушая монополию местного газетчика Смита , продавал вечернюю газету. Громыхание товарных составов, резкие свистки паровозов заглушали его выкрики о «людях с Марса». Около девяти часов на станцию стали прибывать взволнованные очевидцы с сенсационными известиями, но они произвели не больше впечатления, чем пьяные, болтающие всякий вздор. Пассажиры, мчавшиеся к Лондону, смотрели в темноту из окон вагонов, видели редкие взлетающие искры около Хорселла, красный отблеск и тонкую пелену дыма, застилавшую звезды, и думали, что ничего особенного не случилось, что это горит вереск. Только на краю пустоши заметно было некоторое смятение. На окраине Уокинга горело несколько домов. В окнах трех прилегающих к пустоши селений светились огни, и жители не ложились до рассвета.

На Чобхемском и Хорселлском мостах все еще толпились любопытные. Один или двое смельчаков, как потом выяснилось, отважились в темноте подползти совсем близко к марсианам. Назад они не вернулись, ибо световой луч, вроде прожектора военного корабля, время от времени скользил по пустоши, а за ним следовал тепловой луч. Обширная пустошь была тиха и пустынна, и обугленные тела лежали неубранными всю ночь под звездным небом и весь следующий день. Из ямы слышался металлический стук.

Таково было положение в пятницу вечером. В кожный покров нашей старой планеты Земли отравленной стрелой вонзился цилиндр. Но яд только еще начинал оказывать свое действие. Кругом расстилалась пустошь, а черные, скорченные трупы, разбросанные на ней, были едва заметны; кое-где тлел вереск и кустарник. Дальше простиралась узкая зона, где царило смятение, и за эту черту пожар еще не распространился. В остальном мире поток жизни катился так же, как он катился с незапамятных времен. Лихорадка войны, которая должна была закупорить его вены и артерии, умертвить нервы и разрушить мозг, только начиналась.

Всю ночь марсиане неутомимо работали, стучали какими-то инструментами, приводя в готовность свои машины; иногда вспышки зеленовато-белого дыма, извиваясь, поднимались к звездному небу.

К одиннадцати часам через Хорселл прошла рота солдат и оцепила пустошь. Позднее через Чобхем прошла вторая рота и оцепила пустошь с северной стороны, Несколько офицеров из Инкерманских казарм уже раньше побывали на пустоши, и один из них, майор Иден, пропал без вести. В полночь командир полка появился у Чобхемского моста и стал расспрашивать толпу. Военные власти, очевидно, поняли серьезность положения. К одиннадцати утра, как на следующий день сообщили газеты, эскадрон гусар и около четырехсот солдат Кардиганского полка с двумя пулеметами «максим» выступили из Олдершота.

Через несколько секунд после полуночи толпа на дороге в Чертси близ Уокинга увидела метеорит, упавший в сосновый лес на северо-западе. Он падал, сверкая зеленоватым светом, подобно летней молнии. Это был второй цилиндр.

9. Сражение начинается

Суббота, насколько мне помнится, прошла тревожно. Это был томительный день, жаркий и душный; барометр, как мне сказали, то быстро падал, то поднимался. Я почти не спал – жене удалось заснуть – и встал рано. Перед завтраком я вышел в сад и постоял там, прислушиваясь: со стороны пустоши слышалась только трель жаворонков.

Молочник явился как обыкновенно. Я услыхал скрип его тележки и подошел к калитке узнать последние новости. Он рассказал мне, что ночью марсиан окружили войска и что ожидают артиллерию. Вслед за этим послышался знакомый успокоительный грохот поезда, несущегося в Уокинг.

– Убивать их не станут, – сказал молочник, – если только можно будет обойтись без этого.

Я увидел своего соседа за работой в саду, поболтал с ним немного и отправился завтракать. Утро было самое обычное. Мой сосед был уверен, что войска захватят в плен или уничтожат марсиан в тот же день.

– Жаль, что они так неприступны, – заметил он. – Было бы интересно узнать, как они живут на своей планете. Мы могли бы кое-чему научиться.

Он подошел к забору и протянул мне горсть клубники – он был ревностным и щедрым садоводом. При этом он сообщил мне о лесном пожаре около Байфлитского поля для гольфа.

– Говорят, там упала другая такая же штука, номер второй. Право, с нас довольно и первой, страховым обществам это обойдется не дешево, – сказал он и добродушно засмеялся. – Леса все еще горят. – И он указал на пелену дыма. – Торф и хвоя будут тлеть несколько дней, – добавил он и, вздохнув, заговорил о «бедняге Оджилви».

После завтрака, вместо того чтобы сесть за работу, я решил пойти к пустоши. У железнодорожного моста я увидел группу солдат – это были, кажется, саперы – в маленьких круглых шапочках, грязных красных расстегнутых мундирах, из-под которых виднелись голубые рубашки, в черных штанах и в сапогах до колен. Они сообщили мне, что за канал никого по пропускают. Взглянув на дорогу к мосту, я увидел часового, солдата Кардиганского полка. Я заговорил с солдатами, рассказал им о виденных мной вчера марсианах. Солдаты еще не видели их, очень смутно их себе представляли и закидали меня вопросами. Сказали, что не знают, кто распорядился двинуть войска; они думали, что произошли какие-то волнения в Конной гвардии. Саперы, более образованные, чем простые солдаты, со знанием дела обсуждали необычные условия возможного боя. Я рассказал им о тепловом луче, и они начали спорить между собой.

– Подползти к ним под прикрытием и броситься в атаку, – сказал один.

– Ну да! – ответил другой. – Чем же можно прикрыться от такого жара? Хворостом, что ли, чтобы получше зажариться? Надо подойти к ним как можно ближе и вырыть укрытия.

– К черту укрытия! Ты только и знаешь что укрытия. Тебе бы родиться кроликом, Сниппи!

– Так у них совсем, значит, нет шеи? – спросил вдруг третий – маленький, задумчивый, смуглый солдат с трубкой в зубах.

Я еще раз описал им марсиан.

– Вроде осьминогов, – сказал он. – Значит, с рыбами воевать будем.

– Убить таких чудовищ – это даже не грех, – сказал первый солдат.

– Пустить в них снаряд, да и прикончить разом, – предложил маленький смуглый солдат. – А то они еще что-нибудь натворят.

– Где же твои снаряды? – возразил первый. – Ждать нельзя. По-моему, их надо атаковать, да поскорей.

Так разговаривали солдаты. Вскоре я оставил их и пошел на станцию за утренними газетами.

Но я боюсь наскучить читателю описанием этого томительного утра и еще более томительного дня. Мне не удалось взглянуть на пустошь, потому что даже колокольни в Хорселле и Чобхеме находились в руках военных властей. Солдаты, к которым я обращался, сами ничего толком не знали. Офицеры были очень заняты и таинственно молчаливы. Жители чувствовали себя в полной безопасности под охраной войск. Маршалл, табачный торговец, сообщил мне, что его сын погиб около ямы. На окраинах Хорселла военное начальство велело жителям запереть и покинуть свои дома.

Я вернулся к обеду, около двух часов, крайне усталый, ибо день, как я уже сказал, был жаркий и душный; чтобы освежиться, я принял холодный душ. В половине пятого я отправился на железнодорожную станцию за вечерней газетой, потому что в утренних газетах было только очень неточное описание гибели Стэнта, Гендерсона, Оджилви и других. Однако и вечерние газеты не сообщили ничего нового. Марсиане не показывались. Они, видимо, чем-то были заняты в своей яме, и оттуда по-прежнему слышался металлический стук и все время вырывались клубы дыма. Очевидно, они уже готовились к бою. «Новые попытки установить контакт при помощи сигналов оказались безуспешными», – стереотипно сообщали газеты. Один из саперов сказал мне, что кто-то, стоя в канаве, поднял флаг на длинной жерди. Но марсиане обратили на это не больше внимания, чем мы уделили бы мычанию коровы.

Должен сознаться, что эти военные приготовления сильно взволновали меня. Мое воображение разыгралось, и я придумывал всевозможные способы уничтожения непрошеных гостей; я, как школьник, мечтал о сражениях и воинских подвигах. Тогда мне казалось, что борьба с марсианами неравная. Они так беспомощно барахтались в своей яме!

Около трех часов со стороны Чертси или Аддлстона послышался гул – начался обстрел соснового леса, куда упал второй цилиндр, с целью разрушить его прежде, чем он раскроется. Но полевое орудие для обстрела первого цилиндра марсиан прибыло в Чобхем только к пяти часам.

В шестом часу, когда мы с женой сидели за чаем, оживленно беседуя о завязавшемся сражении, послышался глухой взрыв со стороны пустоши, и вслед за тем блеснул огонь. Через несколько секунд раздался грохот так близко от нас, что даже земля задрожала. Я выбежал в сад и, увидел, что вершины деревьев вокруг Восточного колледжа охвачены дымным красным пламенем, а колокольня стоявшей рядом небольшой церковки взваливается. Башенка в стиле минарета исчезла, и крыша колледжа выглядела так, словно ее обстреляли из стотонного орудия. Труба на нашем доме треснула, как будто в нее попал снаряд. Рассыпаясь, обломки ее прокатились по черепице, и мгновенно появилась груда красных черепков на клумбе, под окном моего кабинета.

Мы с женой стояли ошеломленные и перепуганные. Потом я сообразил, что поскольку колледж разрушен, то вершина Мэйбэри-Хилла оказалась в радиусе действия теплового луча марсиан.

Схватив жену за руку, я потащил ее на дорогу. Потом я вызвал из дому служанку; мне пришлось пообещать ей, что я сам схожу наверх за ее сундуком, который она ни за что не хотела бросить.

– Здесь оставаться нельзя, – сказал я.

И тотчас же с пустоши снова послышался гул.

– Но куда же мы пойдем? – спросила жена с отчаянием.

С минуту я ничего не мог придумать. Потом вспомнил о ее родных в Лезерхэде.

– Лезерхэд! – крикнул я сквозь гул.

Она посмотрела на склон холма. Испуганные люди выбегали из домов.

– Как же нам добраться до Лезерхэда? – спросила она.

У подножия холма я увидел отряд гусар, проезжавший под железнодорожным мостом. Трое из них въехали в открытые ворота Восточного колледжа; двое спешились и начали обходить соседние дома. Солнце, проглядывавшее сквозь дым от горящих деревьев, казалось кроваво-красным и отбрасывало зловещий свет на все кругом.

– Стойте здесь, – сказал я. – Вы тут в безопасности.

Я побежал в трактир «Пятнистая собака», так как знал, что у хозяина есть лошадь и двухколесная пролетка. Я торопился, предвидя, что скоро начнется повальное бегство жителей с нашей стороны холма. Хозяин трактира стоял у кассы; он и не подозревал, что творится вокруг. Какой-то человек, стоя ко мне спиной, разговаривал с ним.

Конец бесплатного ознакомительного фрагмента.

С одной стороны, перед нами одно из самых масштабных полотен за всю историю мировой фантастики - практически, не имеющая аналогов в литературе, жесткая реалистичная картина конфронтации человека с неведомым и непознанным.

Именно в этом плане, роман Уэллса стал абсолютной классикой, которая рядом с прочими представителями жанра «они пришли из космоса, что бы нас поработить» смотрится подлинным недостижимым Эверестом, по сравнению с локальными холмиками и другими среднего размера возвышенностями. Но с другой строны, Уэллс был не просто научным фантастом, а одним из родоначальников «социальной школы», и поэтому сама идея возможного вторжения инопланетных гадов, была лишь наиболее очевидным планом, лишь маскирующим подлинный интерес автора. Но какой?

Ответ приходит, если посмотреть на дату создания романа - 1898. Заканчивается не просто еще один век в истории, нет, на пороге уже стоит новая эпоха, ощущением прихода которой буквально наэлектризованы умы тогдашнего населения планеты. Появились и интегрированы в повседневную жизнь первые телеграфы, улицы городов рассекают первые хромированные «самодвижущиеся коляски», на бульваре Капуцинов в Париже состоялся первый сеанс «передвижных картинок» братьев Люмьер.... Однако, это лишь верхушка айсберга - что-то неведомое и страшное для консервативного сознания обывателей, куется в военных лабораториях. Мир неуловимо для глаз меняется, что бы уже никогда не вернуться к прежнему состоянию. И само название романа Уэллса отсылает нас не просто к борьбе с инопланетным вторжением, а именно к глобальному противостоянию двух миров: старого, консервативного, цепляющегося за уцелевшие осколки ценностей викторианской эпохи, и мира нового: безжалостного, рационального до последней косточки, а по сему - дегуманизирующего по самой своей сути. Принято считать, что у человека и марсианина, изначально очень мало общего, что прагматичная логика инопланетян, позволяющая им использовать для очищения территории от людей тактику «выжженой земли» чужда и непонятна современному, для даты написания романа человеку. Но так ли это, на самом деле?

Всего через 16 лет грянет первая война новой эпохи, первая не только по невиданным до сих пор, масштабам участников и потерь, но и в свете использованных в ней новейших технических разработок. И люди, умирающие под воздействием токсичных газов, боевые машины, поначалу такие же неуклюжие, но исстребляющие маленьких, практически оловянных, по сравнению с их громадой, солдатиков, из уэллсовской фантазии шагнули в суровую реальность. Единственная из идей Уэллса, которая не получила воплощения в современной военной инженерии - это использование тепловой энергии для генерации разрушительного теплового луча, но это можно списать на излишнюю дороговизну и нерентабельность данных разработок. В самом деле, зачем уделять им время, когда иной вид мирной энергии, поставленной на службу человеку, может по нажатию одной кнопки (рычага, тумблера) сметать целые города? До таких «фантазий», пожалуй, даже у Уэллса не хватило пессимизма!

На самом деле, роман Уэллса можно воспринимать, как настоящее пророчество об оборотной стороне научного прогресса. На фоне событий обеих мировых войн и различных военных конфликтов в течение всего 20 века, сравнение прагматичной логики марсиан и обычных людей, уже не кажется мне столь неуместным. Герои Уэллса, простые англичане, обитающие по старым обычаям и прописным нормам своего времени, с ужасом взирают на полнейшую унификацию гуманизма в лице чужеродных пришельцев, только не с другой планеты, а фактически, из собственного будущего! Появление бомб, танков, торпед, легко и просто осуществляющих многотысячные разрушения, заставило воспринимать все минувшие до него прочие конфликты Нового времени и средневековья, чуть ли не как детские потасовки. Оно изменило не только суть конфликтов, но и предельно дегуманизировало психологию людей, участвующих в конфликтах, сделав из них, фактически «людей нового мира». То есть, тех же уэллсовских марсиан.

«А как же финал? Как увязать противостояние природных сил с Вашей концепцией романа?» - спросят несогласные с моим отзывом. И самое печальное, что оно как раз прекрасно с ней согласуется! Каждое новое действие НТР по укрощению и использованию природных сил в своих интересах, нарушает естественную гармонию. Как результат: словно, дамоклов меч обрушиваются на поселения «новых людей» землятрясения, смерчи, ураганы.... Потом - мутировавшие штаммы различных болезней, постоянно поражающие тысячи людей по всей Земле. И эту битву невозможно выиграть, победа в ней всегда останется за естественным ходом явлений, то есть природным. Поэтому, финал Уэллса - лишь один из возможных, но вполне вероятный, только уже не для марсиан, а для того, кто является для природного порядка самой главной угрозой - то есть, как ни прискорбно, человека разумного....

Прекрасно осознаю, что моя трактовка романа во многом спорна, но я и не претендую на его «окончательное прочтение». Просто хочется, что бы спустя 110 лет после создания, новые читатели открыли этот Великий Роман, который по моему мнению, является убедительнейшим Реквиемом по всей ныне существующей человеческой цивилизации и попытались задуматься над его социальным и философским содержанием. Может быть, в данном вопросе я и неправ. Однако, это как раз тот самый вопрос, в котором мне совсем не хочется оказаться правым....

Оценка: 10

Я раньше не читал «Войну миров» по, в принципе, банальной причине – 1898 год, я думал, что роман окажется, да, может значимым для жанра, но вялым, архаичным и до мерзости наивным. И вот сейчас, закрыв последнюю страницу, я нахожусь в каком-то шоке – я просто не ожидал, что вещь окажется настолько серьёзной и настолько сильной. Отпали даже страхи касательно архаичности – нет, роман архаичен в чём-то, но понятно архаичен (всё-таки написан в конце 19-го века), но в нём есть и совершенно новаторские по тем временам вещи типа «теплового луча» (лазера?), химического оружия (и это до применения иприта!) и тому подобное! И это только в техническом плане! Само повествование – какое-то невероятно динамичное, ёмкое и тревожное (что само по себе удивляет и восхищает!), да ещё и очень-очень убедительное – будто прогнало все мысли о том, что роман написан кода-то давно, делало его достаточно современным (да-да, вот такое ощущение было!), если не сказать «вещью вне времени»! И я, конечно, ожидал, что роман значителен для жанра, но в моём представлении это было так же, как значительна, допустим, для жанра «Утопия» Томаса Мора (ну, вы понимаете, о чём я) – а оказалось… Я сейчас не просто думаю, что роман породил направление фантастики о вторжении пришельцев, я сейчас вижу (и у меня от этого земля уходит из-под ног), что львиная доля подобного рода фантастики это практически лишь вариации «Войны миров» – в литературе (ну, например, «Кракен пробуждается» Уиндема, «Кукловоды» Хайнлайна и другие), и в кино («Скайлайн», «День независимости» и другие)! В «Войне миров» есть всё, все мотивы которые как под копирку использовались позже и используются сейчас – это и техническое превосходство пришельцев над нами, их всесилие, и отношение «вторженцев» к людям (как к насекомым), и разрушение мифа о величии человечества и того, что человек вершина природы; это и моральное крушение людей в наступающем хаосе (разве это не вечный мотив, выросший из той давки на дороге и из безумия лондонцев, например?); здесь есть даже определённый рецепт борьбы с такими захватчиками, пусть и звучащий из уст не совсем психически здорового человека, но разве мы не видели исполнения этого в других фантастических вещах разных авторов? И, главное, здесь есть герой, который не просто стремиться выжить, но и остаться при этом человеком. И всё это оказывается такой матрицей, практически точным рецептом многих и многих вещей написанных гораздо позже другими авторами. Но радует то, что это не просто матрица, а совершенно цельный, чёткий и сильный роман; не роман-зародыш, а роман-скульптура, которую пытались и пытаются копировать. И это только явные вещи, тот самый каркас, который использовали позже все кому не лень. А если вглядеться дальше? Нет ли в этом романе лавкрафтовского космического ужаса – всесильное зло, пришедшее из космоса, пугающее ещё и тем, что это не конец, и что угроза может оказаться не единственной в своё роде? И не из этих ли треножников выросли всевозможные Годзиллы и другие циклопические чудовища, разрушающие города как игрушки? Не из этих ли картин мёртвых, усыпанных ядовитым пеплом городов вышел современный постапокалипсис? И всё это – из небольшого по объёму романа, очень живого, динамичного, цельного и, не побоюсь этого слова, захватывающего даже сейчас, в 21- веке, но написанного больше сотни лет тому назад. Разве это не потрясающе? Разве это не гениально?

Оценка: 9

Замечательная книга. Чисто английская (прямо-таки как в анекдоте про швейцара, влетающего на гребне волны в двери кабинета лорда: «Тэмза, сэр!»), где действующие персонажи даже находясь под угрозой поголовного истребления межпланетными захватчиками, не забывают в приветственном жесте приподнять котелок (или то, что от него осталось), поинтересоваться здоровьем прохожего, держать слово, выполнять обещания и попросту быть настоящими джентльменами и леди. Нечто подобное можно наблюдать в «Дракуле» Стокера, где ужасы перемежаются с чисто английской аристократичностью манер, где даже сам граф Дракула выглядит более цивилизованным и утонченным персонажем, нежели большинство «аристократов» современных книг, искусственно накачанных неким подобием представлений авторов о «тогдашних» манерах.

Честно говоря, с высоты лет книга до сих пор смотрится на удивление живо, бодро и интересно, несмотря на то, что современные представления о стиле, формате и сути НФ-произведения в наши дни кардинально изменились. И именно поэтому книга смотрится еще выигрышнее. Могу себе только представить, как она сносила головы читателям в 1898 году! «Война миров» - настоящий прорыв в литературе, который тогда вряд ли был осознан и оценен по достоинству.

К сожалению, в свое время, учась в институте, я пропустил данное произведение из виду (причину не приведу - стыдно:gigi:), зато теперь с удовольствием наверстал упущенное - что и вам советую. Пожалуй, для поклонников (ну, или на худой конец - любителей) НФ ознакомиться с этой книгой так же важно, как школьному учителю - с «Евгением Онегиным», «Войной и миром» и «Преступлением и накаазнием». Читать обязательно.

Оценка: 9

Герберт Уэллс -- великий писатель. Писатель просто, без добавления слова «фантаст». «Война миров», пожалуй, самый знаменитый из его фантастических романов, и за сто десять лет всю фантастическую составляющую книги растащили последователи, подражатели и плагиаторы. Сняты фильмы, написаны продолжения, фанфики, книги по мотивам и чёрт знает, что ещё. Казалось бы, от романа должны остаться уважаемые и вполне нетленные мощи. Однако, книга живёт, и читать её так же интересно, как и сто десять лет назад. Роман живёт за счёт реалистической составляющей, за счёт живых людей, подобных тем, что одушевляют книги Диккенса и Теккерея. В этом фантастичнейшем из романов мы видим подлинную Викторианскую эпоху, неторопливую и уверенную в себе, доживающую последние дни, но не собирающуюся капитулировать и тем более -- умирать. Она грудью встречает удар треножников, но не сдаётся, и в этом традиционном английском упрямстве скрыта истинная правда. В этом же и главный конфликт, и главный недостаток романа. Герберт Уэллс видел, что британская империя обречена, не марсианами, а самой историей, но видел и то, что она не собирается признавать очевидного факта. И, чтобы как-то привести к финалу сюжет, он призвал на помощь бактерии -- величайший из роялей мировой фантастики. Фантастика пострадала, правда жизни -- нет. Фантасту Уэллсу можно предъявлять претензии. А книги великого писателя Герберта Уэллса будут нужны ещё не одному поколению благодарных читателей.

Оценка: нет

Война миров - событие глобального масштаба! Значимо оно для всех участников, даже для тех, кто является сторонними наблюдателями - для нас. Внесу свою лепту и я.

Заметила, что существует множество мнений относительно сути произведения - милитаризация, трусость людской породы, доказательство истинности слов «каждый сам за себя» и прочие, подобные этим. Честно, нахожусь несколько в замешательстве. Вероятно, этим важным мыслям в романе нашлось достойное место, но ведь Уэллс сам вполне доступно озвучил тему своего творения. Зачем же переиначивать?

«Прежде чем судить их [марсиан] слишком строго, мы должны припомнить, как беспощадно уничтожали сами люди не только животных... но и себе подобных представителей низших рас». Эти слова из романа как нельзя лучше отражают заглавную мысль произведения - колонизация. Да-да, она самая. Старый свет, большей частью Англия, вел активную политику относительно откровенного порабощения народов и земель Африки и Индии. При таком раскладе легко провести параллель между сюжетом романа и тогдашней жизнью. Марсиане - Колонизаторы; ужаснувшиеся и разбежавшиеся по углам Люди - Представители низших рас (со слов Уэллса); оружие марсиан, по силе превосходящее обороноспособность человечества - военная техника людей, более мощная в сравнении с копьями аборигенов; гибель марсиан от земных бактерий, неведомых им раньше - экзотические болезни, унесшие жизни европейцев, не готовых к опасностям тропиков.

«Разве мы сами уж такие апостолы милосердия, что можем возмущаться марсианами, действовавшими и том же духе?» - обращается к нам с вопросом автор. Ответ очевиден, всё предельно просто и искать скрытого смысла в тексте не нужно. Роман есть роман, пусть даже и такой замечательный как «Война миров», так для чего приписывать ему значимость пророчеств? Уэллс предположил как могут быть усовершенствованы технические достижения, не больше.

Однако, назвать роман фантастикой ради фантастики так же нельзя. Прочтение его не просто спасение от скуки на пару-тройку свободных вечерков. Нет, смысл точно оставляет послевкусие, горький привкус разочарования что ли. Вспомним образ главного героя, имя которого я забыла. Не случайно это человек из толпы, хотя не без амбиций. На протяжении повествования он переживает целую гамму чувств - любопытство, решимость и неуверенность, разочарование, торжество всего естества и конечно же страх, леденящий ужас (возможно, не самое подходящее выражение, отдаёт какой-то дешевизной, но только такую острую грань этого чувства будет испытывать человек, загнанный в угол, теряющий разум от безысходности и ждущий неминуемой гибели). Почему именно он, не знаю. Можно предположить, что читатели будут представлять своё поведение в подобной ситуации, не удивлюсь даже, если найдут много схожего с героем повествования. А так как со стороны видней, глядишь, и задумаются о сущности человеческой.

Подводя итог, Уэллс говорит: «Кругозор человечества вследствие вторжения марсиан сильно расширился. <...>Теперь мы стали более дальнозорки», - и слова его передают какую-то надежду на людей, населяющих мир, не знавший нападения марсиан. Дескать, бди! и следи за свой неровной поступью, кто знает какая напасть ждёт тебя завтра?

Оценка: 10

Герберт Уэллс со своей «Войной миров» надолго опередил время и стал законодателем моды для целого пласта научно-фантастических романов. При этом, в груде произведений на тему «вторжения чужих» он и спустя сотню лет умудряется не теряться и быть круче (да-да, именно круче) большинства современных поделок. Да, некоторые представления того времени сейчас кажутся весьма наивными, но это только придает роману силы и глубины. Ведь если главный герой, человек весьма неглупый, глубоко убежден в фактах, мало общего имеющих с современной наукой, насколько же ничтожны шансы человечества? Схема инопланетного вторжения реалистична до жути. Автор не стесняется в показе мрачных и жестоких сцен: тут и жуткая давка бегущих прочь из обреченного Лондона, и заполненные трупами улицы городов, и вынужденная расправа над священником... верящие в то, что можно отсидеться и ударить - просто наивные дураки. Дни человеческой цивилизации сочтены.

И, самое главное, о чем не раз напоминает Уэллс в своем романе - методы, которые используют марсиане для захвата Земли не столь уж бесчеловечны. Наоборот, они оказываются ужасающе человеческими. Поход боевых треножников на Лондон ничем не отличается от сотен колониальных походов, предпринятых в свое время землянами и уж кто-кто, а мы, люди, не можем обвинять марсиан в чрезмерной жестокости. Сами из того же теста.

Оценка: 9

Как ни удивительно, но одна из лучших книг о Второй мировой была написана за сорок лет до самой войны…

Крах старого мира. Опустевшие улицы древних европейских городов и жуткий вой сирены над руинами. Толпы беженцев – ещё вчера мирных сытых обывателей. Отчаяние и проблески надежды. Нечеловеческая жестокость в сочетании с нечеловеческим же рационализмом. Высочайшие достижения науки на службе у людоедов… Откуда у жителя столицы величайшей мировой империи в конце самодовольного, исполненного веры в Прогресс и конечное торжество гуманизма XIX века такие странные видения? Видно уже тогда что-то носилось в воздухе, какое-то смутное предчувствие грядущих сумерек.

Тип повествования необычен для военной фантастики. Мы видим события не глазами полководца, двигающего стрелочки на карте, и даже не глазами солдата, «знающего свой маневр», а растерянным взглядом обычного человека, брошенного в самую гущу. Он видит лишь обрывки событий, а не целую картину, не знает, что происходит, кто побеждает, где линия фронта, жив ли ещё, наконец, кто-нибудь из его родных! И вот эта-то фрагментарность создаёт жуткое ощущение достоверности, как будто автор не придумал свою книгу, а уловил смутные образы, пришедшие из грядущих десятилетий, и воплотил их в форме страшной сказки о конце цивилизации.

«Если я еду в Лондон и вижу оживленную толпу на Флит-стрит и Стрэнде, мне приходит в голову, что это лишь призраки минувшего, двигающиеся по улицам, которые я видел такими безлюдными и тихими; что это лишь тени мертвого города, мнимая жизнь в гальванизированном трупе».

Оценка: 10

Считаю, что именно «Война Миров» Герберта Уэллса стала отправной точкой во всех последующих фантазиях об инопланетных вторжениях на землю.

Уэллс смешивает две сюжетные линии - одна относится непосредственно к вторжению, а вторая рассказывает о том, как его переживает самый обычный человек. Автор очень реалистично показывает реакции и само поведение главного героя, который страшно напуган происходящим и имеет лишь одно стремление - убежать как можно дальше от опасности.

«Война миров», в отличие от большинства фантастических произведений максимально приближена к читателю, очень достоверна и в определенном смысле реалистична. А что касается частого употребления названий английских поселков и городков, то Уэллс ведь писал свои книги в первую очередь для английского обывателя, чтобы какой-нибудь колбасник из Вулвича, прочитав книжку сказал: «А я ведь там живу!».

Оценка: 10

Что, на мой взгляд, делает «Войну Миров» шедевром, классикой жанра - так это полное правдоподобие, реализм происходящего. Создается впечатление, что читаешь настоящие воспоминания участника событий. И не важно, что на Марсе на самом деле нет разумной жизни и гигантские пушки - не самый эффективный способ доставки межпланетных экспедиций. Зато как удивительно точно описана реакция благополучного и, казалось бы, незыблемого викторианского общества на вторжение - от противоречивых слухов и недоверия через возрастающую тревогу к внезапному осознанию смертельной и неостановимой опасности, всеобщей панике и отчаянию. Увы, история полна подобных примеров, и вовсе не фантастических...

Орсон Уэллс позже довел реализм книги до логического завершения, заменив прошедшее время на настоящее в своей знаменитой радиопостановке.

Оценка: 10

Если Вы открыли «Войну миров», то знайте, что держите в руках настоящую классику жанра, не просто произведение - роман-легенду, роман-пророчество, который породил целые направления в литературе, вдохновил сотни писателей, сценаристов и режиссеров. Почти в каждом произведении о вторжении Чужих или Марсе Вы и сегодня найдете эхо событий «Войны миров, мыслей и чувств, вложенных автором в этот роман.

Даже в детстве, когда впервые читала роман, понимала: это - качественная литература. Уэллс смог создать почти физически ощутимую атмосферу происходящей с цивилизацией катастрофы. На контрастах - от сонной и тихой жизни провинциального городка - к таинственным треножникам, уничтожающим все на своем пути, от добродушных соседей - к жестоким мародерам, от солнечных дней - к затянутому дымом пожарищ пепелищу, от благодушия первых страниц - к отчаянию и мраку конца войны, которая полностью уничтожает привычный мир героев и оставляет их, лишенных всяких иллюзий, на пороге нового мира.

Это не просто занимательный рассказ о вторжении Чужих или крушении цивилизации. Сильный социальный роман, роман-предупреждение, роман-размышление о грядущем опасном времени перемен, когда спокойная, размеренная жизнь сменится бешеным ритмом технологического прогресса, ломая устоявшееся мировоззрение, привнося в людские отношения жесткость и прагматизм. Как глубоко надо было знать свое настоящее, чтобы увидеть в нем ростки будущих страшных событий 20-века с его мировыми войнами и концлагерями, чтобы в век восхищения наукой и новыми технологиями оценить не только то благо, которые они несут, но и опасности, угрожающие духовной составляющей цивилизации людей.

Что-то из описанного в романе сбылось с пугающей точностью, что-то - так и осталось грозным предупреждением или, наоборот, мечтой и напрасной надеждой. И от того, по-прежнему, так актуальны заключительные слова романа о едином Человечестве - до сих пор не осуществившейся мечте писателя-провидца.

Оценка: 9

Честно говоря прочитала книгу из чистого любопытства:очень много положительных отзывов про «отца» фантастики и т.д. Мне стало интерессно, чем же так это произведение гениально, почему именно по нему снимают фильм, почему именно Его выделили из массы фантастики.

Неоднозначно мое мнение по поводу этой книги. Начало не захватило, очень много рассуждений связанных с наукой, аппатичный английский гражданин, витающий где то в облаках и даже в момент опасности держащийся с изысканностью. присущей лишь английскому принцу. Когда марсиане приземляются и начинает разворачиваться действие, то оно похоже на замдленные сюжеты кинопленки. Вроде есть действие, а вроде и нет, все и не думают что то предпринимать. Марсиане начинают убивать, а толпа все стоит и смотрит, как стадо баранов на новые ворота. Называется «любопытной Варваре нос оторвали». Конец тоже предугадывался заранее, не было никакой загадки, все уже и так понимали что произойдет. Автор видимо не захотел загружать мозг загадками и шарадами, а сказал прямо» Во всем виноваты бактерии и вирусы».

Но вот разговор с артиллеристом выдернул меня из этого уныния разрухи, черного дыма и красной травы.«Они вечно торопятся на работу, – я видел их тысячи, с завтраком в кармане, они бегут как сумасшедшие, думая только о том, как бы попасть на поезд, в страхе, что их уволят, если они опоздают. Работают они, не вникая в дело; потом торопятся домой, боясь опоздать к обеду; вечером сидят дома, опасаясь ходить по глухим улицам; спят с женами, на которых женились не по любви, а потому, что у тех были деньжонки и они надеялись обеспечить свое жалкое существование. Жизнь их застрахована от несчастных случаев» - вот это уже шедевр, но не из области фантастики а из нашего мироздания, это реальность. Это же наша жизнь, она ничуть не изменилась с выхода книги, мы все такое же стадо баранов, откормленных и довольных жизнью перед последующим закланием. Да наука шагнула вперед, да мы изобрели атомную бомбу но НИЧЕГО не изменилось. И тут же напрашивается риторический вопрос: ну неужели нет развития общества, неужели мы так и живем в 19 веке? Вот именно за эти рассуждения, за возможность думать и рассуждать я оценила его восьмеркой.

Ну и конечно же «превеликий» треножник!!! Сейчас без этого аттрибута не обходится ни один фантастический фильм. Это стало как бы символом современной фантастики, элементом неподвластным времени и пространству.

Оценка: 8

Думаю, многие современные читатели впервые познакомились с бессмертным творением Герберта Уэллса «Война Миров» благодаря одноименному фильму Стивена Спилберга. Лучше бы этот фильм никогда не показывали. Нет, он не убог. В принципе, фильм качественный, достаточно интересный и атмосферный. Но это не «Война Миров»! У Спилберга получился обычный американский блокбастер, с кучей не нужных спецэффектов, Томом Крузом и нулевым реализмом. Какой еще реализм, это же фантастика, скажите вы. Так Уэллс и делал упор на реализм, чтобы его современникам, казалось, что марсиане могут в любой момент напасть на Землю.

Для начала, стоит отметить тот факт, что «Война Миров» написана Уэллсом в 1898 году. Спилберг посчитал, что книга не выдержит испытание временем и перенес события на век с небольшим вперед в США. Это ошибка номер один. Атака инопланетян на США выглядит банально. Возможно, Спилберг хотел провести параллели между Великобританией начала ХХ века, когда она была мощнейшей державой и Америкой нынешних дней, которая сейчас является единственной сверхдержавой. Но все это фигня. Главное было передать дух Англии начала двадцатого века. Не получилось.

События романа разворачиваются примерно за двадцать лет до начала Первой Мировой Войны. Люди только начинают баловаться с телеграфом, пристально изучать космические явления и кататься на автомобилях. Главный герой (которого Уэллс обделил именем, и поэтому для простоты мы будем называть его Томом Крузом) живет себе спокойно в графстве Сурей и пишет на философские темы. В общем, наш Том Круз писатель-философ. Поэтому в тексте часто встречаются философские размышления на различные проблемы человечества.

В один прекрасный день, не далеко от городка, в котором живет Том упал метеорит. Местный астроном уже давно заметил какие-то вспышки с Марса и поэтому решил, что это метеорит прилетел с Красной планеты. И не ошибался. Оказалось, что вовсе это не метеорит, а космическая капсула (можно даже сказать гигантский оружейный снаряд), в которой на Землю переправились марсиане. И никаких дурацких молний, как у проклятого Спилберга. Что случилось после того, как марсиане вылезли из своего транспорта догадаться не сложно. Война и все сопутствующие ей ужасы и, в конце, вполне ожидаемый финал с хорошей реализацией.

Как видите, сюжет выглядит довольно слабо для нашего времени. Но есть пару деталей, которые значительно украшают повествование. Конечно, это сами марсиане. Непонятно, почему Спилберг как-то забыл об этой важной детали. Уэллс подробно описал анатомию марсиан, сделал несколько выводов об образе их жизни. Просто поражает, тот факт, что Уэллс еще в 1898 году смог написать такое, да еще и «подтверждая» все это научными фактами. Еще одна существенная деталь, которую Спилберг выбросил это встреча Тома Круза с двумя второстепенными персонажами: священником и артиллеристом. В этих двух людях скрываются все пороки человечества, они воплощает в себя всю гниль человеческой природы. Священник пугливый, тщедушный фанатик, который неспособен ни на что, кроме нытья. Во главу всего он ставит только свою никчемную персону. Обычный безвольный эгоист. Артиллерист же воплощает Власть в ее нынешнем виде. Он готов продвигать свои идеи, но ценной усилий других людей. Ему проще прятаться за спинами исполнителей. И самое главное, что таких людей полно и в наше время.

Таким образом, «Война миров» выдержала испытание временем. Проблемы книги актуальны и сейчас. Да и пришествие марсиан отлично обосновано и не вызывает глупых улыбок. Но самое главное это любовь главного героя к своей жене. Какая любовь? Отвечу, мой невнимательный читатель, цитируя последние предложение в романе: «Но самое странное – это держать снова в своей руке руку жены и вспоминать о том, как мы считали друг друга погибшими.» Действительно странно, в XXIвеке для многих это не имеет значения.

Повествование в «Войне Миров» ведется на очень высоком уровне. Текст пестрит описаниями местности, ничего для меня не значащими названиями английских городков и рассуждениями о марсианах. Самые интересные эпизоды, конечно, и включают себя марсиан. Знаменитые треножники, световые лучи, осьминогообразные марсиане – и все это Уэллс написал в 1898 году! Просто поразительно, как англичанину удалось такие абсурдные для того времени вещи передать с точки зрения науки. И именно в этом заключается реализм романа, который Спилберг не уловил.

Нельзя и не отметить и отлично переданные Уэллсом моменты мародерства и бегства из Лондона глазами младшего брата Тома Круза. В минуты паники и отчаяния лишь единицы могут помочь другому человеку. Чем не реализм в фантастическом антураже?

Персонажей в книге не много. Главный герой на фоне остальных персонажей выделяется, прежде всего, своей образованностью и способностью логически мыслить. На его фоне безумный Священник выглядит настоящим убожеством. Он не способен сражаться, зато способен ныть.

Артиллерист же, по началу смог сломить волю Тома Круза, своей идеей о новом обществе под пятой марсиан. Но стоило главному герою отойти от шока и обрести ясность мышления, как он понял истинную сущность вояки.

Еще раз повторюсь, персонажей мало. Но в каждом из них скрывается кто-то из нас. Уэллс смог показать, что и на грани гибели человечество может оставаться мерзким. Конечно, иногда находятся люди, которых невозможно сломить, но они, по сути, ничего не решают. А вот брат Тома Круза получился не убедительным.

Думаю, объяснять, почему история про нападение марсиан на Землю, написанная в 1898 году, по умолчанию получает за оригинальность 10 баллов никому не надо. Что же до мира, созданного Уэллсом, то он уникален. Англия, почти разрушенная. Её земли топчут треножники, людей пускают на убой.

Читать «Войну миров» сейчас, наверно, даже интересней чем в начале ХХ века. Такого антуража для нападения инопланетян в наше время и не встретишь. Для нас время Уэллса в диковинку. Старая Англия, тяжелые неповоротливые пушки, гренадеры, телеграф, первые машины и велосипеды. Почему все это не использовал Спилберг? Чего он хотел? Снять современную «Войну Миров»? Современная «Война миров» это Район №9. А фильм Спилберга больше похож на американскую подделку старой доброй английской книги. Что-то вроде американского футбола по сравнению с европейским.

«Война миров» - книга на века. Ее сложно назвать фантастической в прямом смысле этого слова. Марсиане являются катализатором при проявлении всех проблем человечества. Настоящий реализм в фантастической обвертке.

Оценка: 9

С 9.00 по 9.45 утра 27 августа 1896 года состоялась самая короткая, согласно книге любознательного пивовара, война в истории человечества, в ходе которой 5 британских военных кораблей почти полностью разрушили дворец Занзибарского султана. Могущество Объединеного королевства и авторитет ее величества, оплота веры, the Widow, недавно отметившей 60-летие царствования, были действительно незыблемы. Только вольнодумец-атеист из педагогического колледжа смог разглядеть «скрытую угрозу» вечному Викторианскому мироустройству.

«Люди - и муравьи. Муравьи строят город, живут своей жизнью»... - знакомая цитата? Так, на всякий случай, это не «Пикник на обочине», это - «Война миров». Такой маленький «mind trick» by H.G.Wells (авторам на заметку) - возьми древние мифы и переделай богов по своему разумению. Просто у Стругацких новые боги не замечают муравьев - это и есть то самое «фантастика ушла вперед», что лейтмотивом звучит в разочарованных отзывах? Или «вперед» - это технические новинки в поделках в духе «Дня независимости»?

В чем автор остался верен своей англосаксонской природе - так это в скурпулезности описаний и некоторой тяжеловесности сюжета, особенно если сравнивать со знаменитой радиомистификацией CBS и «Меркьюри Театра». Кто бы сомневался - американцам больше по душе фаст-фуды, нежели ростбифы. Но если вы - европейский гурман, лучше попробовать оригинальное блюдо, чем его позднейшие адаптации.

Если революционная идея - вольнодумца, «скучный» сюжет - англосакса, то финал (неожиданный закономерный) - типичного биолога. Благодаря этому ликвидация «вторжения» не составляла для автора никакой проблемы, но от этого она не становится менее поучительной для читателя. Ведь уже на следующий год после публикации началась другая война, Анго-бурская, в ходе которой Британия потеряла 22 000 человек погибшими, и лишь менее трети из них - в боевых действиях, остальные умерли от разного рода инфекций.

Упала посылка из космоса – люди беспечны, возбуждены. В них проявляется любопытство, а осторожность отступает на второй план. Действительно, характеры людей со временем меняются мало. Развивается техника. Мы называем себя «разумными». А любопытны так же как мартышки.

Позже мы видим, как люди от страха становятся ещё ближе диким предкам. Мы видим и эгоизм, и малодушие. Выживает сильнейший. Или живу сегодня – а завтра хоть потоп.

Книга заставляет сильно задуматься.

Оценка: 9

Война миров Герберт Уэллс

(оценок: 1 , среднее: 5,00 из 5)

Название: Война миров
Автор: Герберт Уэллс
Год: 1898
Жанр: Боевая фантастика, Зарубежная классика, Зарубежная фантастика, Космическая фантастика, Научная фантастика

О книге «Война миров» Герберт Уэллс

«Война миров» – это одно из самых известных произведений фантаста Герберта Уэллса. Его сюжет разворачивается в викторианской Англии в начале ХХ века. Главному герою произведения удается выжить во время атаки инопланетян на Землю. Считается, что это первая фантастическая книга, сюжет которой строится вокруг экспансии чужой цивилизации на нашу планету.

Главный герой романа «Война миров» – обыкновенный житель Лондона оказывается в самой гуще катастрофы: на Англию нападают марсиане, желающие поработить всю страну и уничтожить человечество. Сначала их не воспринимают как реальную угрозу, ведь пришельцы не имеют твердого тела и выглядят хрупкими. Но стоит им применить превосходящие технологии и вооружиться гигантскими кораблями-треножниками и тепловыми лучами, как опасность для людей становится очевидной. Герберт Уэллс впервые в литературе изобразил враждебную для человечества расу инопланетян, которая рассматривает Землю как сырьевой придаток, а людей – как источник питания. Именно после Уэллса появились литературные и киносюжеты о том, как герой спасает себя, свою семью и успешно противостоит инопланетянам. Правда, в этом романе нет практически ничего героического: главный герой пытается спастись, не пав жертвой треножников. Вообще, во всем романе показана тотальная беспомощность человечества перед марсианами: они значительно превосходят людей технически и абсолютно безжалостны. Только стечение обстоятельств спасает землян от полного уничтожения.

Созданию «Войны миров» предшествовали реальные события, вдохновившие автора. В первую очередь, речь идет об астрономических открытиях, пробудивших интерес к Марсу. Это и открытие спутников четвертой планеты, и подробное исследование ее полярных шапок, и акцентуация внимания на так называемых марсианских каналах. В научных кругах заговорили о том, что на Марсе может быть жизнь. Не менее важным для Герберта Уэллса была и геополитическая обстановка. Именно в то время впервые заговорили о том, что почти безграничное влияние империй в метрополиях может сказаться негативно как на природе, так и на коренном населении. Автор ставит на место людей коренной мир колонизированных территорий, а на место марсиан – превосходящих технически англичан. Делается это осторожно и между строк, но посыл очевиден: фантастическое произведение всерьез предлагает задуматься об ответственности «белого человека».

На нашем сайте о книгах сайт вы можете скачать бесплатно или читать онлайн книгу «Война миров» Герберт Уэллс в форматах epub, fb2, txt, rtf, pdf для iPad, iPhone, Android и Kindle. Книга подарит вам массу приятных моментов и истинное удовольствие от чтения. Купить полную версию вы можете у нашего партнера. Также, у нас вы найдете последние новости из литературного мира, узнаете биографию любимых авторов. Для начинающих писателей имеется отдельный раздел с полезными советами и рекомендациями, интересными статьями, благодаря которым вы сами сможете попробовать свои силы в литературном мастерстве.

Цитаты из книги «Война миров» Герберт Уэллс

Надвигалась ночь, матерь страха и тайны.

Смерть не так уж страшна, это трусость делает ее страшной.

Заплатив биллионами жизней, человек купил право жить на Земле, и это право принадлежит ему вопреки всем пришельцам. Оно осталось бы за ним, будь марсиане даже в десять раз более могущественны. Ибо человек живёт и умирает не напрасно.

Если вообще кто-нибудь спасётся, так это тот, кто не потеряет голову.

Благодаря естественному отбору мы развили в себе способность к сопротивлению; мы не уступаем ни одной бактерии без упорной борьбы.

С бесконечным самодовольством сновали люди по всему земному шару, занимаясь своими делишками и пребывая в безмятежной уверенности, что они и есть владыки материи. Возможно, инфузория под микроскопом пребывает в той же уверенности.

Если мы хоть чему-то и научились в этой войне, так это жалости - жалости к тем лишённым разума душам, которые терпят лишения, находясь в нашей власти.

Иногда я страдаю от странного чувства отчужденности от самого себя и окружающего мира.

Скачать бесплатно книгу «Война миров» Герберт Уэллс

(Фрагмент)